Лет пятнадцать назад в детской книжке читателю предлагалось совершить воображаемое путешествие в глубины Байкала;
«Гидростат «Байкал-1», аппарат для подводных исследований, как раз готов к спуску. Бояться нечего - у него очень толстые стальные стенки. Садись поближе к окошку-иллюминатору. Входной люк плотно завинчивают гайками, чтобы не попала вода. Поехали!
Медленно разматывается на корабле стальной трос, к которому прицеплен наш гидростат. Красное днище корабля уже довольно высоко над нами.
За иллюминатором стайка серебристых рыб. Вдруг они метнулись в сторону. Какая-то тень скользнула вдогонку. Эта нерпа, байкальский тюлень. А рыбы - байкальские омули.
Байкальский тюлень, байкальский омуль... Разве это какой-то особенный тюлень и особенный омуль, непохожие на остальных? В том-то и дело! Среди обитателей Байкала множество видов разных живых существ, которые встречаются только в этом озере и больше нигде в мире.
Глубина - сто пятьдесят, двести метров... Стало темно. Давай включим наружный прожектор. Яркий луч осветил воду. Но ни рыбок, ни водорослей: пустая, мертвая вода. Даже жутко!
Спускаемся еще ниже, глубже.
- Гидронавты, как себя чувствуете?- Это по телефону беспокоится капитан корабля.
- Спасибо, у нас все в порядке.
Уже триста метров. За иллюминатором - только луч света от прожектора, а дальше сплошная чернота, темнее, чем в осеннюю ночь. Чтобы тебе не было тоскливо, послушай легенду.
Жил-был старик Байкал, у него много сыновей и одна-единственная дочь. Сыновья стараются, собирают для отца воду, а дочка забирает ее себе и уносит прочь.
Сыновья - это триста тридцать шесть рек, впадающих в Байкал. А дочь - Ангара, единственная река, которая убежала от Байкала к Енисею.
Триста пятьдесят метров, четыреста... Но легенда уже устарела, правда? Зачем обижать Ангару, называть ее мотовкой, растратчицей? Ведь вода, которую она уносит, работает теперь в турбинах гидростанций.
Смотри скорей! Розоватая рыбка, совсем без чешуи. Просвечивает насквозь, видны внутренности, кости. Это голомянка, она живет только в холодных глубинах Байкала.
Шестьсот метров. До дна еще далеко, целый километр, но нам пока достаточно.
- Капитан, поднимайте нас!
Скорее к свету, к солнцу, к голубой лазури!»
Я хорошо знаю автора, написавшего книжку, отрывок из которой вы прочли. Но почему он не опустил свой придуманный «Байкал-1» до самого дна?
Примерно в те же годы вышла «взрослая» книга «130 меридианов». И там было написано:
«До сих пор есть моря и даже озера, которые все еще остаются загадкой для науки. Такой «затерянный мир» имеется и в Сибири. Это озеро Байкал. Да, да, не удивляйтесь. О нем мы знаем намного меньше, чем, скажем, о поверхности Луны. Если на Луне уже побывал космический корабль, то о Байкале, например, о поверхности дна его мы можем строить догадки. Пока это «белое пятно». И таких пятен немало».
Так что опустить «Байкал-1» на дно, о котором почти ничего не было известно, автор не рискнул.
Сегодня вы можете прочитать книгу «Вижу дно Байкала». Написал ее Александр Подражанский, ученый, немало лет отдавший подводным исследованиям.
Дно самого глубоководного озера планеты он увидел в августе 1977 года. Вот как это произошло.
Водолазам и аквалангистам удавалось проникать в байкальские воды примерно до 60 - 70 метров. На такой глубине их действия уже очень затруднены. Об изучении дна Байкала с помощью водолазов нечего было и думать.
А исследования предстояли серьезные. Они касались не только озера, но и нашей планеты в целом. По современным воззрениям, верхний сейсмический активный слой Земли разделен на гигантские литосферные плиты. Пограничные области плит принято называть рифтовыми зонами. Это могут быть донные хребты в глубинах океанов. Есть рифты молодые и старые, растущие и застывшие. Так вот, не относится ли Байкал, если рассматривать его как рифтовую зону, к самой начальной стадии ее развития?
Известный советский ученый-океанолог Андрей Сергеевич Монин высказался так:
- Если мы действительно (на что есть большая надежда) обнаружим на байкальском дне признаки океанической рифтовой зоны, сходство с ней, то тем самым не только сумеем достоверно установить историю образования озера, но и сделаем крупный вклад в развитие современной теории строения Земли.
К Байкалу на грузовом самолете «Антей» были доставлены два созданных в Канаде научно-исследовательских глубоководных аппарата «Пайсис-7» и «Пайсис-11». До этого их испытали на Черном море.
«Пайсисы», в отличие от воображаемого «Байкала-1», не требовалось спускать на тросе. Это были как бы небольшие подводные лодки. Они рассчитывались на погружение до двух километров. На каждом «Пайсисе» мог разместиться экипаж из трех человек.
Зачем понадобилось сразу два аппарата?
Никто никогда не спускался в байкальские глубины. Если что-либо случится с маленьким подводным кораблем - кто сможет ему помочь? Правда, на каждом «Пайсисе» имеется буй, который при аварии отделяется от аппарата и, всплывая, тянет за собой двухкилометровый трос. С его помощью судовая лебедка могла бы поднять суденышко. Но если трос запутается, оборвется? Да и мало ли что может случиться. Вот почему нужен был второй, страхующий «Пайсис».
Начались пробные спуски. Сложностей было немало. Берега Байкала круто обрываются в бездну. Далеко не в любом месте можно сделать мягкую посадку на относительно небольших глубинах. Кроме того, «Пайсисы» предназначались для плотной соленой морской воды, а не для идеально чистой байкальской. В ней аппараты сразу как бы утяжелились. Пришлось снять немало нужного оборудования.
Перед решающими испытаниями произвели несколько пробных поисков одним «Пайсисом» другого, севшего на грунт. Это не так просто. Были случаи в Атлантике, когда поиски аппаратов продолжались долго и не везде оканчивались успешно.
Летом 1977 года «Пайсисы» свыше сорока раз погружались в байкальские глубины. Менялись задания. Не обошлось без тревог: однажды на значительной глубине в аппарате появилась течь.
Кроме членов экипажа, на борту аппаратов сменялись наблюдатели, среди которых были научные работники и журналисты. При одном погружении место наблюдателя заняла доктор биологических наук, профессор Ольга Михайловна Кожова - первая и единственная женщина, спустившаяся в байкальский гидрокосмос.
Наибольшая глубина Байкала - 1620 метров. Но вспомогательное судно не имело права выхода в открытый ветрам простор против острова Ольхон, где расположена эта впадина. Пришлось выбрать самое глубокое место в южной части Байкала, у мыса Березовского. Там и осуществили спуск.
В книге Александра Подражанского «Вижу дно Байкала» - полтораста страниц, а описание рекордного погружения занимает всего две.
Я хочу здесь из записей впечатлений разных наблюдателей во время разных спусков попытаться сложить единую картину, которая давала бы более полное представление о работах подводного экипажа. Итак...
- Экипаж к спуску готов!
Катер «Шельф», вспомогательное судно, или, как его называют, судно обеспечения, должен поддерживать связь с «Пайсисом» по гидроакустическому телефону.
Внутри аппарата тесно. Командир стоит на коленях перед центральным иллюминатором, ему видны все приборы сигнализации и управления. Поза неудобная, но под коленями и локтями у командира мягкие подушки. Второй пилот и наблюдатель лежат у своих иллюминаторов на диванах.
- «Шельф», я «Одиннадцатый», как меня слышите, прием.
- Слышу вас хорошо, счастливого погружения.
Глубина сорок, пятьдесят метров. Как ни прозрачна байкальская вода, тьма за стенками «Пайсиса» постепенно сгущается. Вспыхивают наружные светильники. Кажется, что из глубин всплывает кверху снег. Это планктон, крохотные живые организмы.
Сто метров, двести. Гидронавты как бы внутри гигантского аквариума. Они могут увидеть то, что до этого момента было предметом споров и догадок.
Триста метров. Появляются голомянки. Они не плавают, как большинство рыб. Нет, они парят вертикально, вверх или вниз головой. Тут же бокоплавы шевелят длиннющими усами-антеннами.
- «Шельф», я «Одиннадцатый», глубина пятьсот метров, все работает нормально, скорость погружения семнадцать метров в минуту.
Внутри «Пайсиса» прохладно: он «обогревается» дыханием гидронавтов. За иллюминаторами по-прежнему зависают прозрачно-серебристые голомянки.
Виден уступ подводного каньона. На нем байкальские губки, только они не ярко-зеленого цвета, как на малых глубинах, а серовато-белые. С помощью манипуляторов, выдвигающихся из «Пайсиса», гидронавты ловят розовую планарию - крупного подводного червя. Манипуляторы позволяют брать пробы грунта и воды.
- «Шельф», я «Одиннадцатый», глубина девятьсот метров, до дна пятьсот.
Теперь - точные обстоятельства самого глубокого байкальского погружения, при котором экипаж «Пайсиса» состоял из командира корабля Александра Подражанского, второго пилота Анатолия Сагаловича и наблюдателя Николая Резинкова.
Глубина 1100 метров. На экране гидролокатора отчетливая метка - до грунта 300 метров. Потом 100. Гидронавты уменьшают скорость погружения.
- «Шельф», до грунта пятьдесят метров.
За иллюминатором - чернота. Откуда-то подплыл и сел на раму бокоплав-гаммарус.
- Вижу грунт! - восклицает Сагалович.
Внизу - тени на серой поверхности. «Пайсис» осторожно встает своими лыжами на илистый грунт. Гидронавты нетерпеливо припадают к иллюминаторам.
«Перед нами равнина, вся изрытая холмиками и ямками - следами деятельности голомянок, бычков и бокоплавов. Метрах в двух от нас лежит бычок, не подающий никаких признаков жизни. Из полумрака к аппарату медленно двигаются на длинных тонких ногах бокоплавы, привлеченные, видимо, светом. Голомянки, не обращая на нас внимания, пикируют, врезаются в грунт и снова взмывают вверх, перепахивая верхний слой ила. Такое активное поведение этих чисто байкальских рыбок до погружения «Пайсиса» было неизвестно. Фотографируем все не один раз, поворачивая камеру во всех направлениях».
Затем последовало в микрофон короткое сообщение наверх, «Шельфу»:
- Я «Пайсис-одиннадцать», 10 августа 1977 года, 15 часов 15 минут, глубина 1420 метров, на грунте. Мы видим дно Байкала.
На прощание гидронавты взяли пробу воды. Часть разлили по стаканам. Растворенные в ней газы оседали на стекле. С удовольствием выпили байкальскую «газировку».
За время работы «Пайсисов» был накоплен огромный научный материал. Геологи, биологи, геофизики, ихтиологи сделали для себя немало открытий. Недаром профессор Кожова, покинув «Пайсис», сказала обступившим ее коллегам всего одну фразу:
- Некоторые положения биологической науки о Байкале придется пересмотреть!
А что же с Байкальским рифтом? Если бы ответы на загадки природы можно было получать быстро и просто! Научный материал, говорят специалисты, позволяет по-новому взглянуть на природу рифта. Байкал в известной мере можно считать моделью океана. Ученые заметно приблизились к пониманию процессов, приводящих к формированию Байкальской рифтовой впадины. Приблизились - и это уже не так мало.
На Байкале говорят, что «Пайсисы», с тех пор успешно поработавшие в морских и океанских глубинах, обязательно снова вернутся к «славному морю».
