От каждого города непременно остаются какие-то «зацепки». Начинаешь вспоминать - бегут разрозненные картинки. Иногда, казалось бы, сущие пустяки: фасад дома, сработанный под княжеский терем, удивившие тебя декоративные расписной чайник для великана и чашка, в которой можно утопить человека - их поставили среди клумб перед чаеразвесочной фабрикой. Но случайное отсеивается, возникает что-.то общее, которое у разных людей, наверное, вовсе несхоже.
Для меня Иркутск - праздничный город, хотя те две недели, которые я бродил по его улицам, дождь часто барабанил по крышам, а ветер рвал зонтики из рук прохожих. Но уж если солнышко...
Есть что посмотреть в Иркутске!
Современных зданий предостаточно, среди них немало красивых и оригинальных, новые микрорайоны хороши, индустрия мощнейшая, свой университет, свой Академгородок. Но теперь это в любом крупном сибирском городе. А Иркутск - среди крупнейших: шестьсот тысяч жителей.
Выбрав время, пошел в Знаменское предместье. На мосту через речку Ушаковку и за ним движение как под Москвой на Минском шоссе. Долго выжидал, чтобы перебежать к ограде Знаменской церкви.
Там надгробья декабристам и памятник Григорию Шелихову.
Я бывал на его родине. Это городок Рыльск в Курской области, далекий от морей и океанов. А на памятнике, где в овале лаврового венка барельеф человека в парике екатерининских времен:
«Колумб здесь Росский погребен,
преплыл моря, открыл страны безвестны,
и зря, что все на свете тлен,
направил парус свой во Океан небесный...
Гаврила Державин»
На другой стороне:
«Не забывай, потомок, что Росс, твой предок - и на востоке громок».
Это сочинил в честь Шелихова поэт Иван Дмитриев, современник Пушкина.
Григорий Шелихов основал первые поселения в «Русской Америке»- так назывались принадлежавшие России Аляска, часть Калифорнии, Алеутские острова, позднее проданные царским правительством Соединенным Штатам Америки. На памятнике упоминается, что на островах и «матерой земле Америки» Шелихов завел «домостроительство, кораблестроение и хлебопашество», что был он человеком, «деяниям бесценным, по промыслу гражданином, по замыслам мужем почтенным, разума обширного и твердого».
Именем уроженца маленького Рыльска назван залив в Охотском море и промышленный город в Иркутской области. Не забыт потомками русский Колумб!
И показалось мне, что в строке о наших предках, и на востоке «громких», возможно, ключ к пониманию особой роли Иркутска в сибирской истории. Пять тысяч верст от Москвы, от Петербурга еще дальше - и почти столько же до восточных окраин, слабо обжитых, непознанных.
Иркутск был как бы глубоким тылом «Русской Америки». Ее история разительно не схожа с судьбой земель на далеких континентах, куда эпоха великих географических открытий показала дорогу европейским колонизаторам. Русские оставили о себе добрую память среди коренного населения американского побережья.
В Иркутске Российско-Американская компания, создание которой подготовили люди, подобные Шелихову, припасала для отправки на Аляску хлеб, корабельные снасти, орудия для землепашества. Иркутск в своей навигационной школе готовил штурманов для тихоокеанских плаваний. Местные купцы открывали лавки на Алеутских островах. Торговцы редко забывают о выгоде, но во владениях Российско-Американской компании алчность не перерастала в жестокость. Коренных жителей обучали разным ремеслам. К уходу русских каждый шестой алеут знал грамоту - ничем подобным не могли похвалиться центральные губернии России.
В начале 18 века в Иркутске было свое адмиралтейство. Оно ведало переправами через Байкал казенных судов, сопровождаемых военными командами. Суда доставляли Забайкалью продовольствие и соль. Адмиралтейство существовало свыше ста лет.
Необычен старинный герб Иркутска. Странное крупное животное держит в зубах соболя. Спрашиваете, что за зверь? Отвечают - бабр. Некоторые думают, что ослышались, наверное, бобр. Нет, все-таки бабр. Это полузабытое название тигра. На тигра зверь на гербе не очень похож, и хвост у него палкой кверху. Да и откуда в Иркутске этот грозный хищник? Но говорят, будто амурские тигры добирались в Забайкалье.
Иркутск был обращен лицом к востоку. Ему суждено было стать опорой освоения Забайкалья и Приамурья. Дороги связывали город с Монголией и Китаем. В одном из городских училищ обучали не только монгольскому, но и японскому языку. Особая школа выпускала геодезистов и картографов, людей, очень нужных в экспедициях по неизученным местам.
В Иркутске жили или останавливались на время выдающиеся ученые, посвятившие себя изучению Сибири. Сибирский отдел Географического общества, весьма деятельный, был создан в городе еще в 1851 году. Как и другие научные учреждения, оно привлекло к делу ссыльных, жаждущих приносить пользу народу.
Об Иркутске 70-х годов прошлого века один путешественник писал, что город поражает своей общественной жизнью: «то вы в ученом обществе, то в заседании, решающем экономические вопросы, то в благотворительном комитете, то на литературном вечере...»
Чехов нашел, что «из всех сибирских городов самый лучший Иркутск». В другом месте читаем: «Иркутск превосходный город. Совсем интеллигентный. Театр, музей, городской сад с музыкой, хорошие гостиницы. Нет уродливых заборов, нелепых вывесок и пустырей...»
Томск сберег главным образом памятники деревянного зодчества. Иркутск - и дерево и камень. Сохранена почти целиком главная улица - в прошлом Большая, теперь улица Карла Маркса. Не видно на ней зданий никчемных, взывающих к сносу. Они не похожи на привычные стеклянно-бетонные прямоугольники, отделка иных домов кажется вычурной, излишне усложненной, но в этом особенность времени, когда их строили.
Иркутск отнесен к городам историческим и признан важным центром туризма. Едва ли в каком другом сибирском городе встретишь столько иностранцев, сколько здесь. Бродят по музеям, гуляют по набережной Ангары. Не чувствуется нервозной спешки, которая так знакома любой туристской группе: «Направо парк, слева вы видите собор семнадцатого века, но, господа, до обеда нам остается полчаса, не будем терять времени».
Иностранных туристов в Сибирь манит Байкал. Не его ли простор отучает на какое-то время от суетности? Или характер сибирского города, в котором чувствуется основательность, жизненная прочность, уверенность?
Одна из улиц центра названа в честь японского города-побратима Канадзавы. На церемонию приезжала делегация во главе с мэром. Уличные таблички написаны на двух языках.
В краеведческом музее мне показали запись экскурсионных групп за один, еще не закончившийся день: Западный Берлин, Румыния, Ленинград, Одесса, ФРГ, Япония, Черемхово, Япония, Нидерланды, Англия, Омск, третий раз Япония, Челябинск, Франция...
Есть что посмотреть в Иркутске - и Ангара в числе его достопримечательностей.
За Домом Советов на набережной - романтический мостик, выдвинутый над рекой. Там постоянно толпятся люди. Сколько осталось рек во всей Евразии, где вода была бы так хрустально прозрачна? Да еще в центре большого города? Ведь это же теперь величайшая редкость!
На другой берег Ангары я ходил только пешком. Мост высоко поднят над старой прибрежной застройкой - и сколько домов напрашиваются здесь в памятники архитектуры! Чуть не в каждом чувствуешь выдумку безвестного плотника-архитектора в резьбе, в форме балкончиков, башенок.
История моста в чем-то перекликается с историей Дома Ленина в Новосибирске. После смерти Владимира Ильича Иркутск собрал деньги на памятник вождю. Но газета «Власть труда» напомнила слова Надежды Константиновны Крупской: «Большая у меня просьба, не давайте своей печали по Ильичу уходить во внешнее почитание его личности... Хотите почтить имя Владимира Ильича, устраивайте ясли, сады, дома, школы, библиотеки, амбулатории, больницы, дома инвалидов».
Самым полезным, нужным делом для всех трудящихся Иркутска было сооружение моста. Решили: пусть памятником Ленину станет мост. И собранные деньги стали первым взносом на его постройку.
Со средины моста смотришь и не насмотришься на лазоревое чудо. Кажется, улавливаешь мелькание темных рыбьих спин в глубинах. Или это от водоворотов, от вскипания белопенных бурунов? Островок, на нем какое-то здание. Художник, пристроившись у мостового парапета, трудится над этюдом. Наверное, можно назвать его: «Над вечным движением».
После яростной сшибки с мостовыми каменными опорами вода беснуется, будто только что вырвалась из турбин. У речного вокзала - белый лайнер «Сибирь».
От моста хорошо пройтись по набережной, обсаженной елями и лиственницами. В траве под ними ребята собирали шампиньоны. Из окон гостиницы «Интурист», построенной над Ангарой, видно зеленое Заречье, где по великой транссибирской магистрали бегут и бегут поезда, на короткое время задерживаясь возле длинного вокзала. Его построили давно, он вполне годился бы для главной улицы - парадные башенки, узкие окна. Как и большинство зданий старого Иркутска, сооружен надежно, с запасом на рост города. В Сибири почти не осталось прежних вокзалов: снесли, заменили. Иркутский собираются лишь реконструировать.
И вот главная точка набережной: к ней выходит улица Карла Маркса. На ее оси - монумент, названный в путеводителях памятником первооткрывателям Сибири. Три барельефа в нишах мощного пьедестала из красного гранита: Ермак, генерал-губернатор Восточной Сибири граф Муравьев-Амурский и граф Сперанский. Ермак пояснений не требует, энергичный Муравьев получил приставку «Амурский» за экспедиции по Приамурью и подписание договора с Китаем о границе по Амуру. Граф Сперанский Сибирь не открывал, лишь изрядно очистил ее от сановных казнокрадов и провел полезные реформы.
Монумент был поставлен в 1908 году в честь окончания постройки Сибирской железной дороги. Орел, распростерший крылья, держит в когтях торжественный рескрипт, связанный с сооружением великого пути к Тихому океану. Тут же старинные гербы всей Сибири и трех городов ее восточной части: Иркутска, Красноярска, Якутска.
А рядом - знаменитый Белый дом. Я видел тот, в Вашингтоне, ходил по нему с экскурсией. Нам показывали, что переделал по своему вкусу президент Кеннеди, что - Никсон и что - Форд; о Рейгане тогда мало кто слышал. Белый дом на ангарском берегу сооружали по наброскам Джакомо Кваренги, строителя Смольного в Петербурге. Первые владельцы, купцы Сибиряковы, всю отделку и мебель заказывали лучшим мастерам. Со временем Дом стал резиденцией генерал-губернатора Восточной Сибири. Теперь в нем научная библиотека Иркутского университета.
Напомню попутно, что в прошлом веке известный русский революционный демократ, публицист Николай Шелгунов писал: «Как Англия создала Лондон, а Франция Париж, так Сибирь создала Иркутск». Думаю, что для своего времени эти слова были недалеки от истины.
Едва ли какой-либо город может сравниться с Иркутском в том, что здесь сделано для выражения всесибирской благодарности декабристам, для того, чтобы полнее показать их просветительское, нравственное, революционизирующее влияние на жизнь далекой окраины.
Лишь сосланные царским режимом большевики оставили в Сибири след более мощный и глубокий. Но они не были одиночками, они ощущали себя бойцами крепнущей партии, они чувствовали опору в нарождавшемся рабочем классе, у них была ясность цели и вера в то, что цель эта достижима, что победа революции близка.
Декабристы... Листаешь книги историков, воспоминания сибиряков, в том числе и тех, кому, казалось бы, были далеки и даже враждебны идеалы декабристов. «Еще декабристы...», «Никто до декабристов», «Только декабристы...» - и далее упоминание о делах практических, нужных, полезных для Сибири. Перечислить их невозможно, да они и общеизвестны.
Царь отправил на каторгу и в ссылку 121 декабриста. Семьи появились не сразу, не у всех. Значит, небольшая горстка, причем после каторжных работ рассеянная, разбросанная царской мстительной волей по всей Сибири.
И по всей Сибири чувствуешь заботу о дорогих могилах. Совсем недавно, например, комсомольцы Норильска, снарядив экспедицию, воздвигли бетонный монолит на пустынном заполярном берегу Енисея, где при загадочных обстоятельствах погиб декабрист Николай Лисовский. Иркутяне же еще в 1952 году, перед пуском первой гидростанции Ангары, разыскали на старом кладбище, оказавшемся в зоне затопления, могилы Артамона Муравьева и Алексея Юшневского и перенесли прах декабристов в город.
В некоторых городах есть музеи декабристов. Иркутяне же создали не просто музей, но целый комплекс их памяти. Сохранены и восстановлены в первоначальном виде дома, в которых жили семьи Трубецкого и Волконского. Объявлены заповедными прилегающие к ним усадьбы со старинными амбарами и другими надворными постройками. Это Иркутск времен декабристов.
В доме Трубецких-собраны подлинные вещи. Музыкальная шкатулка, огромная курительная трубка, книги из библиотеки Рылеева, акварели, наброски, вышивки, автографы, секретная переписка о Лунине, сундучок, портреты, первый план Читы, составленный Фаленбергом, рояль Волконской... Очень многое прислано сюда в дар из разных городов страны.
Иркутские историки и писатели немало потрудились для того, чтобы сибиряки лучше знали, чем их край обязан декабристам. В Доме-музее при свете старинных канделябров устраиваются декабристские чтения. «Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно...»
Пушкинскую строку Иркутск мог бы начертать на своем гербе - и не потому ли, помимо прочего, оставляет он у своих гостей ощущение праздника?
