Два главных железнодорожных направления связывают сегодня столицу и Сибирь
Ленин, как мы знаем, ехал в ссылку через Курган и Петропавловск.
Другой путь пересекает Урал и Западную Сибирь несколько севернее, пролегая через Свердловск и Тюмень. Обе дороги проходят не так далеко друг от друга, потом совсем сближаются, чтобы сойтись в Омске. Отсюда на восток до Новосибирска - одно главное направление.
В прошлом южный путь пересекал преимущественно «голые и глухие степи», тогда как северный отчасти прихватывал болотистую глухомань.
Я ездил по обеим дорогам.
Должен признаться: люблю поезд. Старомодно? Может быть. В наши дни постоянного недостатка времени чаще летаю. Но если позволяют обстоятельства, покупаю билет на поезд.
В самолете у меня нет ощущения дороги. Сел, застегнул ремни, отстегнул ремни, вышел. Что видел? Похрапывающих соседей, приветливых стюардесс, вату облаков, в которую закуталась земля, или, в лучшем случае, серовато-зеленую немую физическую карту.
Несколько раз я летал по маршруту Европа - Америка, и впечатления от воздушного океана за все полеты мог бы уложить на двух-трех страничках. Почему-то особенно запомнился полицейский во время непредвиденной посадки в Канаде. Красочный такой полицейский, похожий на ковбоя из оперетты «Роз-Мари».
По сибирскому железнодорожному пути за свою жизнь проехал, видимо, десятки раз.
Радость узнавания - вот первая награда за маленькие вагонные неудобства. Ты знаешь: сейчас будет верткая речка, поезд побежит над ней, приноравливаясь к ее изгибам, по той стороне потянутся сосновые боры над песчаными косогорами. Весь долгий путь за многие поездки постепенно отложился в памяти, как у лоцмана река с ее мысами и перекатами.
А к радости узнавания вагонное окно, этот экран многосерийного видового фильма, добавляет радость открытий. Вот этого не было и этого - тоже... Откуда здесь взялся заводище? И мост определенно новый. Ага, вокзал перестроили. Давно пора. Дорога сообщает тебе новость за новостью.
В начале тридцатых годов я впервые проехал из Сибири в Москву. По станциям еще стояли деревянные старые вокзалы. Галки вились над голыми колокольнями, с которых недавно сняли кресты. Казалось, за окном по ранней осенней грязи плетется бесконечный, растянувшийся на всю Сибирь обоз.
Перед войной я работал уже в Москве. Из стершихся, слившихся поездок в родные места особенно памятна первая послевоенная, 1947 года.
Я увидел совсем другую Сибирь.
Свои города она далеко вытянула и расширила. Если город до войны умещался на одном берегу реки, то теперь непременно был застроен и противоположный. Задолго до вокзалов города встречали поезд заводскими новостройками, и новостройки же еще долго провожали его.
...Уносились годы, снова и снова даря мне дорогу, знакомую и меняющуюся. Была Сибирь конца шестидесятых, потом - семидесятых, наконец, восьмидесятых годов. Сибирь, как бы придвинувшаяся к европейской части страны, стершая былые черты отдаленности и провинциализма.
Если выбрать южный путь, по которому тащился поезд, увозивший Ленина в ссылку, то здесь с голыми и глухими степями окончательно покончил плуг целинника.
Поезд некоторое время бежит вблизи границ Сибири и Казахстана, потом пересекает земли казахов. Петропавловск теперь центр Северо-Казахстанской области. Он на реке Ишим, а вдоль этой реки - Ишимская степь.
Степь запомнилась мне по давним поездкам. Низкорослые березовые колки, озера, полузаросшие камышом, уходящие куда-то линии покривившихся телеграфных столбов, солома на крышах, ветряные мельницы с потемневшими обломанными крыльями. Южнее озера исчезали, знойным летом солнце на корню сушило травы, и горячие ветры взвихривали пыльные смерчи вдоль редких дорог.
Петропавловск стал одним из тех мест, откуда началось движение народа на целину. Оно было трудным, героическим. А вот о чем иногда забывают: начало освоению пустовавших казахских степей было положено еще при жизни Ленина. С первых послеоктябрьских лет рабочие промышленных центров помогали народам заброшенных при царизме окраин. Петроградцы задумали распахать землю в краю кочевников, создать там первые земледельческие коммуны, выращивать хлеб. Владимир Ильич обратился к наркому земледелия: «Почин прекрасный, поддержите его всячески».
Трудности освоения целины в Казахстане и соседних районах Сибири первыми испытали на себе разведчики, ставившие палатки в степях, где рыскали волки и куда привозили издалека не только успевший зачерстветь хлеб, но зачастую даже воду. Она нагревалась в цистернах, и ее, теплой, солоноватой, не всегда хватало, чтобы напиться вволю.
Но и потом, когда на месте палаток построили поселки механизированных совхозов, когда с распаханной целины начали снимать урожай за урожаем, бывали горькие разочарования, тяжкие беды. Засушливый 1955 год, казалось, испепелил все живое. Поля целинной пшеницы шелестели пустыми, не успевшими налиться колосьями. Урожай погиб не на сотнях, а на сотнях тысяч гектаров. Тот год прозвали на целине «годом отчаяния».
Хлеборобам помогла наука. Ученые Казахстана и Сибири разработали для целинных районов, где часты засухи и пыльные бури, почвозащитную систему земледелия. Ее основа - безотвальная обработка почвы с сохранением стерни. А для такой обработки нужны особые орудия.
Земля требовала новых машин, зерно - новых хороших дорог, элеваторов, мельничных комбинатов. Земледелие и индустрия, необходимые друг другу, развивались во вчерашних глухих степях на равных. Сложился агропромышленный комплекс. Так было в Казахстане, в Сибири, в Поволжье, на Урале - всюду, где на поднятой целине колосились неоглядные поля пшеницы. Росли города, новоселы становились старожилами, открывались сельскохозяйственные институты, строились аэропорты, товарные станции. Вчерашняя целина дает больше трети всего хлеба, собираемого с полей пятнадцати союзных республик.
Сибири народный подвиг целинников прибавил столько же распаханной земли, сколько осилила она от Ермака до последних дней царизма.
Подъем главных массивов сибирской целины закончился к 1960 году.
Летом того же года в Западной Сибири ударил первый мощный нефтяной фонтан. В стране заговорили о нефтяной целине. Примерно на тех же меридианах, где трудились целинники, но гораздо севернее, начались новые гигантские работы.
