Еще до нынешней поездки на БАМ захотелось мне прояснить для себя один вопрос. Говоря о стройке магистрали, часто повторяют: хребты, вечная мерзлота, резко континентальный климат, высокий уровень сейсмичности.
Хребты - понятно, о континентальном климате первые сведения ребята получают в начальных классах, о «ледяном сфинксе» вечной или многолетней мерзлоты известно также достаточно. Но что такое высокий уровень сейсмичности?
Сейсмос - слово греческое, означает оно колебание, землетрясение.
А тут не просто сейсмичность, то есть подверженность землетрясениям, но даже ее высокий уровень. Значит ли это, что будущей дороге угрожает серьезная опасность?
В Сибирском отделении Академии наук есть Институт земной коры. Изучение сейсмичности - одна из его важных задач.
Институт находится в таком месте, где земная кора, можно сказать, требует особого присмотра. Прочел в одной из книг, что возле Байкала каждый год бывает... две-три тысячи землетрясений! Уж не опечатка ли? Почему, если землю там все время лихорадит, мы так мало слышим о разрушениях и катастрофах?
Спросил об этом заместителя директора института по научной работе Олега Викторовича Павлова.
- Потому что большую часть землетрясений мы вообще почти никак не ощущаем,- ответил он.- Не трескаются стены, не раскачиваются люстры. Только приборы отмечают все происходящее в земной коре. Но бывают у нас и сильные землетрясения. Например, в пятьдесят седьмом году Муйское. Девятибалльное и десятибалльное на Олекме, они чувствовались даже в Иркутске. Затем восьмибалльное примерно в сорока километрах от нынешнего Северомуйского тоннеля.
На стенах кабинета большая геологическая карта полосы, где строят магистраль, и сильно увеличенные фотографии. Сняты хребты, как будто ничем не примечательные. Но Олег Викторович показал мне не сразу бросающиеся в глаза следы землетрясений, показал места разломов и сдвигов горных пород.
Ученые предупреждали о них строителей, настаивали на самых тщательных исследованиях. Особую тревогу вызывал район строительства Северомуйского тоннеля.
Олег Викторович достал книгу «Геологические и сейсмические условия района БАМ». Раскрыл там, где вклеена карта эпицентров землетрясений. Трассу БАМа они облепляли угрожающе густо. Так густо, что местами из-за большой плотности получалось почти сплошное черное пятно. Некоторые участки пришлось изобразить отдельно, в крупном масштабе.
Я читал пояснения: «Наиболее многочисленным в 1968 году был рой землетрясений в средней части Верхне-Муйской впадины - 83 толчка... Сопоставимым с вышеописанным по своему составу был рой землетрясений в, районе Верхне-Муйской впадины в 1959 году (74 толчка)».
Рой землетрясений!
- На магистрали в разгар исследований находились до трехсот пяти-десяти наших работников. В районе Северомуйского тоннеля быстро развернули шесть сейсмических станций. Предупредили об Ангараканском разломе, о возможности обильных водопритоков, но, конечно, не могли в то время дать точные прогнозы.
Этот злополучный Ангараканский разлом... Начиная Северомуйский пятнадцатикилометровый тоннель, знали, что предстоит сверхсложная проходка. Когда строители углубились в гору у Восточного портала тоннеля, хлынули потоки подземных термальных, то есть горячих, вод.
Западный оказался еще коварнее. Он пропустил проходчиков сравнительно далеко, а затем...
Вырезки из «Правды», «Смены», других газет и журналов. В них сообщения о том драматическом дне, когда в штольню .за считанные секунды обрушилась под огромным давлением смесь воды, песка, камней.
Подземный тайфун отбросил многотонную буровую раму. «Погас свет. Сквозь брызги и поднявшийся от термальных источников густой туман слабо мерцали лишь шахтерские лампочки на касках проходчиков. А грохочущая горячая масса стремительно ринулась по тоннелю, сметая все на своем пути».
В забое работали проходчики бригады Кожемякина. Они без паники отошли с места аварии. «Геройски действовал сам бригадир. Свой забой, как капитан потерпевшего бедствие корабля, он покидал последним. И, выручая товарищей, погиб...»
Виновник бед, Ангараканский разлом, выбросил в забой свыше двенадцати тысяч кубометров массы, находившейся под давлением скрытого в хребте столба воды высотой сто сорок метров. Выше, чем за плотиной Красноярской гидростанции.
Работы у Западного портала немедленно приостановили, приняли строжайшие меры безопасности. Надо было понизить уровень вод, угрожавших проходчикам. Со склонов хребта бурили скважины, устанавливали в них мощные насосы. Ускорили проходку дренажных, осушительных штолен.
Устранение последствий аварии временами требовало нечеловеческих усилий. «Из разлома хлестала горячая вода, лучи мощных переносных фонарей увязали в густом тумане. Все способы понизить температуру в забое не давали эффекта: она не опускалась ниже 38 градусов. В штольню, заполненную водой, проложили трубопровод для холодного душа. Проходчики были в одних трусах, минут пятнадцать - двадцать работы - и под холодный душ».
Шли в забой только добровольцы.
Проходка тоннеля с запада задержалась на два года. Из древнего русла реки Ангаракан, забитого валунно-песчаной смесью, из разлома-размыва выкачали двадцать с лишним миллионов кубометров воды!
Бригада, которой присвоили имя погибшего бригадира Кожемякина, возобновила работы на Западном портале в октябре 1981 года.
Северо-Муйский хребет сопротивлялся всюду - где можно было этого ожидать и где никаких осложнений не предвидели. Длинные тоннели проходят не только с двух сторон. От поверхности горы пробивают вертикальные шахтные стволы. От каждого ствола бригады проходчиков идут в обе стороны навстречу соседям. На Северомуйском намечалось три таких глубинных колодца. Опытные шахтеры из Караганды сразу же натолкнулись, однако, на все те же разломы. Перестраивались на ходу: не цементировали стволы, а искусственно замораживали грунт вокруг них.
Случалось ли в мировой практике тоннелестроения что-либо подобное? Редко, но случалось. В Японии при сооружении тоннеля Накаяма выброс воды с вулканическим пеплом растянул сооружение участка длиной всего семьсот метров на семь лет. При этом, отступая перед стихией, дважды меняли направление трассы. Тоннель был закончен только через одиннадцать лет. А строить японцы умеют, и техника у них первоклассная.
Со временем работы в Северомуйском тоннеле набрали темп. Однако и наземные исследования, и космическая разведка подтвердили, что Ангараканский разлом - не последний в хребте. Тоннель должны закончить к концу 1986 года, а пока рабочие поезда пропускают по сложному временному обходному пути.
Конечно, не везде так трудно, как на Северомуйском тоннеле. Но совсем легко на БАМе не было, кажется, нигде...
- Магистраль проходит по Байкальской рифтовой зоне, одной из крупнейших на планете,- заметил Олег Викторович.- Эти зоны отличаются подвижностью земной коры, повышенным тепловым притоком из глубин планеты, высокой сейсмичностью, в ряде случаев вулканизмом. У нас вечная мерзлота соседствует с термальными водами.
- А карта землетрясений? Эпицентр на эпицентре!
- Не так страшен черт...- Олег Викторович улыбнулся.- На карте обозначены и подземные бури далекого прошлого. Точное совпадение эпицентров новых землетрясений с магистралью практически весьма маловероятно.
Мой собеседник - один из ведущих сейсмологов Сибири. В зоне магистрали строятся города, заводские поселки, крупные предприятия территориально-производственных комплексов. Сейсмологам приходится давать прогнозы даже для отдельных больших зданий.
Мало землетрясений, так оказывается, в какой-нибудь сотне километров от магистрали есть район вулканов. Они «спят», но некоторые потухли не в очень отдаленные времена, правда исчисляемые миллионами лет. Возле них почти нет вечной мерзлоты, которая в этом районе вообще-то достигает большой мощности. Специалисты считают здешние вулканы оригинальными, эффектными, редкими по красоте. Вот только разделяют ли их мнение строители?
В очень дождливое для Забайкалья лето исследователь из Читы Федор Ступак обнаружил в вулканическом районе действующий гейзер. Возможно, его воскресило необычное обилие воды в минеральных источниках. Гейзер невелик, но стоит напомнить, что до сего времени на всем земном шаре было известно лишь четыре поля гейзеров: в Исландии, в США, в Новой Зеландии и у нас на Камчатке...
- Кто-нибудь из ваших сотрудников работает сейчас на Северомуйском? - в заключение спросил я Олега Викторовича.
- А как же? Одна группа изучает влияние землетрясений на подземные выработки. Кстати, под землей толчки ощущаются гораздо слабее, чем на поверхности. Ну и конечно, действуют наши постоянные сейсмические станции. Работа там, право, не легче, чем у строителей. Живут на отшибе. В мороз один наблюдатель сбился с тропы. Замерз. На переднем крае без жертв не обходится...
