Конечно, в основе неверных рекомендаций науки лежат объективные обстоятельства. Прежде всего - это исключительная сложность изучаемого объекта - всей природы, недостаточное проникновение в ее тайны. Играют тут роль и ограниченность средств общества, потребности промышленности, обороны и т. д. Все это зачастую не позволяет проводить длительных исследований, ставит перед учеными задачу типа: «Результат с наименьшими затратами и в максимально короткие сроки». Известная, понятная и объяснимая ситуация. Но ведь нет секрета и в том, что многие научные предложения диктовались и диктуются, кроме этих объективных причин, еще и своеобразной «самонадеянностью» науки, а точнее, людей, занимающихся наукой, и даже их личными конъюнктурными устремлениями. Чего греха таить, бывает, что ученый или научный коллектив отстаивает, «проталкивает», во что бы то ни стало, свой проект, затушевывая его слабые стороны, намеренно обходя вопрос об экологических характеристиках будущего предприятия, а то и демагогически возглашая, будто учет таких характеристик «чрезмерен», «несвоевремен», «мешает плану» и т. п. Такие действия безнравственны и по отношению к обществу и по отношению к природе, и к такого рода «ученым» можно с полным правом отнести слова Маркса о «низких людях», занимающихся наукой ради личных временных выгод.
Сложность положения ученых и величие их нравственной ответственности определяются еще и тем, что они своей деятельностью и ее результатами активно влияют на формирование миропонимания общественного человека, сами потом попадая в плен этому миропониманию. Нередко, предлагая вниманию общественности какой-либо «суперпроект», ученый, - возможно, сам того не замечая, - закладывает все новые кирпичики в фундамент воззрений на природу как на полигон для испытания мудрости всемогущего человека, для пробы подвластных ему сил. Упиваясь мощью техники, блеском своей мысли, ученые «выкармливают» общественное мнение замыслами, один другого грандиознее. Завтра мы растопим северные льды, отделим плотиной океан от океана, изменим климат Антарктиды, замкнем Солнечную систему в особую сферу. Но самый важный, самый нравственный вопрос, добром или злом обернется для человечества в конечном счете осуществление таких проектов, как правило, их авторами не рассматривается. К сожалению, порой и наша отечественная наука демонстрирует такую же безоглядную увлеченность, о чем свидетельствует так широко толковавшееся в свое время положение о ненужности ожидания милостей от природы.
Наиболее ярким примером некой «интеллектуальной лихости» в подходе к «косному миру природы» могут служить иллюзии современного пантехницизма, своеобразного некритического отношения к технике, доходящего чуть ли не до преклонения перед ней. Я имею в виду убежденность некоторых представителей науки в том, будто техника переделывает природу наилучшим образом, «упорядочивает» ее, приспосабливает к человеку. Такая убежденность и рождает уже упоминавшиеся в главе 8 концепции о техническом преобразовании биосферы, о конструировании искусственной биосферы, о техническом регулировании окружающей среды. Главным в этих взглядах является то, что на средства, созданные человеком и выполняющие ныне роль посредника между обществом и природой, как бы проецируются свойства, качества и функции биосферы. То есть совокупность технических систем во всемирном масштабе принимается за макет биосферы. Потом свойства макета приравниваются к свойствам биосферы,и с такой точки зрения рассматривается и будущее природы, и будущее человека. Это ведет к попыткам интерпретировать биосферу, как какую-то гигантскую машину, которой можно управлять так же просто, как машиной. Не случайно появляются, и не столь уж редко, рассуждения о техническом реконструировании, улучшении человеческого организма, о создании «киборга» - кибернетического организма, в котором человеческий мозг соединен с механическим устройством.
Какое упоение нашей человеческой силой, нашим разумом проглядывает в таких концепциях! Как все, оказывается, просто! И как легко мы забываем, что природа миллионами лет, проб и ошибок создавала человека, «притирала» к себе и одну к другой каждую его клеточку, тысячами и тысячами связей скрепляла его с условиями Земли. Своеобразие этих условий или их изменение заставляли человека либо отступать, либо погибать, либо приспосабливаться к новой среде ценой задержки культурного роста, а порой и роста числа людей. Адаптация занимала многие века и тысячелетия.
Киборг, конечно, будет лишен этих ограничений, его способность к освоению новых условий многократно превзойдет человеческую. Он сможет с одинаковым успехом действовать и в огне, и в воде, в глубинах космоса и в недрах Земли. Железная рука не дрогнет, подобно человеческой, железное сердце не преисполнится сострадания, железный желудок не потребует хлеба. Заманчиво... Только будет ли нечеловеческое познание полезным человеку, доставит ли ему удовлетворение, радость? Сможет ли воспроизводиться такой самостоятельный мозг? Не попадет ли он, лишенный ограничений, налагаемых на него нашим бренным телом, в положение крысы, которой позволили неограниченно пользоваться рычагом удовольствий? Наконец, найдется ли среди киборгов место самому человеку? Или ему будет отведена лишь роль «поставщика мозгов» для «сверхчеловеко-механизмов»? Вопросы, на которые пока нет ответа...
Вот почему мне кажется важным подчеркнуть необходимость вдумчивого и осторожного подхода к «ошеломительным» проектам и концепциям технизации биосферы. Требуется тщательная оценка каждого из них в первую очередь с позиций грядущего, с позиций нравственности. И не только потому, что эти проекты могут нести в себе потенциальную опасность вывода биосферы за рамки параметров, необходимых для нормального развития и существования человеческого организма. Но и потому, что уже их теоретическое обоснование становится практическим препятствием на пути гармонизации взаимоотношений общества и природы. Даже простое обсуждение этих проектов подталкивает человека к тому, чтобы без необходимости «отнимать» у природы ту или иную функцию, убеждает его, что он, его технические устройства якобы смогут выполнить эту функцию лучше, чем сама природа, и чаще всего ведет к серьезным осложнениям в природопользовании. Коренная ошибка таких разработок состоит в том, что природа в них принимается как нечто отдельное от человеческого организма, в то время как возможности преобразования окружающей среды могут быть объективно оценены только с учетом биологических потребностей самого человека и адаптационных возможностей биосферы. Вольно или невольно здесь техника ставится на первое место по отношению к человеку. Это не только безнравственно. Это находится в непримиримом противоречии с основной целью нашего общества - воспитанием гармоничных, всесторонне развитых людей, ибо рассматривать задачи и перспективы преобразования окружающей среды с точки зрения техники означает так или иначе подчинять технике человека.
Директор института экологии растений и животных Уральского научного центра АН СССР академик С. С. Шварц в интервью, которое он незадолго до своей смерти дал журналу «Знание - сила», очень точно сформулировал, как человек должен преобразовывать среду. Речь идет не о том, чтобы сохранить природу нетронутой - это невозможно. Более того, нетронутой, девственной природы давным-давно уже не существует на нашей планете. Вся она в той или иной степени подверглась воздействию человека. Речь идет о том, чтобы, используя огромные возможности самой природы, законы ее развития, поднять биологическую продуктивность биосферы и на этой основе создавать природную среду, способную к такому саморегулированию, которое поддерживало бы ее на уровне, оптимальном для физического существования человека.
Ученый особо отметил специфику решения биологических проблем, неприменимость чисто технического подхода. Мы нередко убеждены, что природу надо либо покорять, либо помогать ей - но не сотрудничать с ней. Однако природа, «покоренная» человеком или принятая им на «иждивение», уже не «желает» больше заботиться о себе сама. Так, парковые леса, созданные людьми, требуют постоянных затрат на содержание и восстановление посадок. И какие бы площади они ни занимали, по своей биологической сути они совершенно не сопоставимы с прежними, природными лесами. Человек не должен брать на себя функции биосферы, а должен облегчить ей ее трудную работу в расчете на ее «мудрость» и внутреннюю силу. Отношения, основанные на доверии, - так и только так надлежит нам взаимодействовать с природой. Это и означало бы действительно нравственное к ней отношение со стороны людей.
Безусловно, такое отношение определяется не одними экологическими факторами, той или иной общественной необходимостью, но и миропониманием, как и вообще наши представления о мире и о месте человека в нем определяют те идейно-нравственные позиции, на которых люди воздвигают свои практические планы. Нравственность не есть нечто отдельное от мировоззрения, это - его органическая часть. Метафизические объяснения мира неизбежно связаны с грубо утилитарным потреблением природы, с погоней за немедленным эффектом, с беззаботностью в отношении влияния разрушаемой территории на соседние участки, на всю планету. Диалектические принципы единства и противодействия общества и природы, ориентация на общественные и перспективные интересы также необходимо должны диктовать заботу о состоянии всей планеты, о жизнеспособности каждого ее участка.
Поэтому отнюдь не случайно именно в эпоху становления нового общества, торжества диалектического мировоззрения «человек, - по словам В. И. Вернадского,- впервые реально понял, что он житель планеты, и может - должен - мыслить и действовать в новом аспекте, не только в аспекте отдельной личности, семьи или рода, государства или их союзов, но и в планетном аспекте».
