Меню сайта
Категории раздела
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Главная » Статьи » Надежды зеленого дома

Дар Прометея человеку

 Охотник терпеливо ждал. Прижавшись к стволу огромного дерева, он стоял совершенно неподвижно. С ветвей на него падали насекомые, больно обжигали плечи и шею, но охотник не шевелился. Только кончик копья, которое он держал в руке, чуть вздрагивал. Охотник ждал. Он знал, что настороженный, угадывающий опасность олень все равно опустит голову к воде. Тогда охотник молнией рванется вперед, и его копье найдет добычу. За ним прыгнут его соплеменники, которые сейчас были чуть сзади, тоже невидимые, неподвижные. Он ударит первый, потому что он самый удачливый, самый великий охотник. Он нашел этот водопой, придумал, как укрываться в засаде, понял, когда олень наиболее уязвим. Он добыл здесь уже много оленей. Не уйти и этому. Племя снова будет есть свежее мясо. 


Охота на оленей. Наскальная живопись в пещере Лос Кольбас. 
Испания. Верхний палеолит
.

 Олень коснулся губами воды. Надо подождать еще мгновение. Пусть олень ощутит сладостный вкус влаги. Тогда ему будет труднее оторваться. А вот теперь... Охотник прыгнул из засады и метнул копье. 

 Но в момент его прыжка, когда охотник уже не мог остановить свое движение, в лесу треснуло старое дерево. И охотник скорее почувствовал, чем увидел, что оленя нет перед ним. Только заросли на другой стороне ручья качнулись, показывая место, где скрылось животное, да древко копья, глубоко вонзившегося в почву, еще дрожало, отдавая земле энергию могучего броска. 

 Охотники, выскочившие следом, огласили воздух воплями разочарования, но сразу смолкли. Уже не раз бывало так: тщательная подготовка к охоте, обращение к оленю с мольбой о прощении за то, что его вынуждены убить, ритуал прославления самого меткого и острого копья, хорошая засада - все это не приносило удачи. Вмешивалась какая-то неведомая сила и разрушала хитроумные планы, позорила самого надежного добытчика пищи. Племя приносило жертвы этой силе, боязливо упрашивало ее о милости, одновременно пытаясь и как-то обмануть, перехитрить ее. 

 Порой казалось, это удается. Но потом неведомая сила проявляла себя с новой стороны - и опять стрела летела мимо цели, зверь уходил из ловушки, копье не находило жертвы. Надо было изобретать новые мольбы, ритуалы, хитрости. 

 На основе таких действий, на основе опыта и рождалось осмысление действительности, складывалось миропонимание людей - система их взглядов на окружающий мир и на свое место в этом мире. Борясь с природой, одерживая победы и терпя поражения, страшась неизвестности и дерзко бросая ей вызов, человек шаг за шагом завоевывал природу не только трудом, но и мыслью, одухотворяющей этот труд и трудом порождаемой. 

 Он ничего не мог просто «придумать», он все брал из жизни, из повседневной практики, которую объяснял в соответствии с уровнем накопленного им знания. Эти объяснения окружающего, которые сегодня кажутся несостоятельными, наивными, которые несут на себе печать неразвитой наблюдательности, однако не могут быть охарактеризованы как вымысел, плод воображения. Они всегда - результат осмысления имевшегося в тех условиях опытного материала. 

 Чем же был характерен этот материал на первых ступенях человеческой истории? Прежде всего тем, что наш древний предок мог сопоставить его лишь с самим собой, со своими действиями, с их результатами. Орудия труда у него были еще настолько примитивны, что не отделяли его от природы как предмета труда и места жизни. Они пока в полном смысле этих слов были предметами, данными природой: камень, палка, каменный скребок. Иначе говоря, если прачеловек и был в чем-то более-менее уверен, тверд, так только в знании, понимании себя, своих действий, желаний. От этого известного «Я» он и шел ко всему неизвестному, что его окружало. Весь мир он соотносил с собой, представлял по своему образу и подобию, приписывал ему свою собственную хитрость и трусость, злобность и доброту, печаль и веселье, забывчивость и агрессивность. 

 Так создавалось одно из первых достаточно четко оформившихся объяснений окружающей реальности - антропоморфизм. 

 Каждое миропонимание проходит сложный и, можно сказать, загадочный путь. Возникнув как своего рода результат деятельности, труда, оно потом начинает все больше и больше влиять на практику, определяет традиции, догмы, направление развития знаний и т. д. И бывает, что давно уже исчезли те виды, формы труда, которые служили основой формирования данного взгляда на мир, а взгляд этот все живет, переходит от одного поколения к другому, из одной философской системы в другую. 

 Антропоморфическому миропониманию суждена была долгая жизнь. Зародившись в глубинах веков, оно то как бы исчезало, то возрождалось в новых, казалось бы, совершенно иных взглядах на природу. Даже великие греческие философы не избежали его повторения. А некоторые народы донесли его до наших дней в почти первозданном виде. Географы и этнографы начала ХХ века описали немало поверий индейцев, гиляков, северных народов, где животные представлены братьями человека или прямо-таки людьми, которые прячутся под обличьем медведя, оленя, волка. Здесь мы встречаем достаточно определенные «отзвуки» антропоморфического взгляда на мир.

 Будучи своего рода производным от практики, миропонимание так или иначе изменяется с каждой новой открывшейся людям тайной природы. Стоило человеку осознать значение животных для обеспечения и сохранения своей жизни, понять возможность овладения «органической силой природы», - как появилось и зооморфическое объяснение мира. Силы и явления природы предстали в образах существ, с которыми человек связал свое бытие. 

 Например, в древнеиндийских гимнах даже свод небесный - безграничная корова. Все небесные явления - дети этой черной с пятнами коровы и божественного быка. В греко-латинском эпосе мы встречаем: у Гомера - солнечных быков, у Овидия - самого Зевса в образе прекрасного быка; богини Ио и Европа - двойники коровы. В скандинавском эпосе корова является матерью высшего бога, Одина. 

 Важное место отведено и другим одомашненным животным. Божественные лошади везут колесницу Солнца и победоносного индусского бога Индры; в трудах грека Гесиода фигурирует божественный Пегас; в русских сказках лошади выручают героев из всех бед. Осел у индусов играет чуть ли не большую роль, чем лошадь: это - рыцарь неба, низвергающий своих врагов в ад и устрашающий их своим ревом. Многие боги выступают в облике барана, свиньи. 

 Не забывал человек и о животных, с которыми у него не всегда доставало сил сладить, которых он страшился, - о хищниках. Как бы признавая их превосходство в силе или в хитрости, он и их возводил в ранг божеств, наделял их чертами явления окружающего мира, пытался умилостивить их жертвами, молитвами. Он как бы отдавал им дань страха и уважения, изъявлял свою покорность, принимал на себя явно второстепенную роль.

 А между тем его руки, разум уже овладели оружием, с помощью которого человек заставил отступить, склонил перед собой не только свирепых хищников, но и саму природу. 

 Зажженный безымянным первобытным гением первый костер действительно «из зверя выжег человека», поставил его над всеми другими существами природы. Если без огня люди могли питаться в основном лишь растительной пищей, то дар Прометея открыл им прелести бифштекса. Это имело значение не только гастрономическое. Мясная пища стимулировала стремительный рост физической силы человека, делала его более активным в борьбе с природой, наделяла вид Ното повышенными способностями выживания. Главное же ее значение заключалось, по словам Ф. Энгельса, в том, что она оказала существенное влияние на мозг, получивший благодаря мясу гораздо в большем количестве, чем раньше, те вещества, которые необходимы для его питания и развития, - это дало ему возможность быстрей и полней совершенствоваться из поколения в поколение. Без мясной пищи человек не мог бы стать человеком. Без огня он не получил бы мясной пищи. 

 Огонь тоже побывал в ранге божества. Еще бы! Его роль в становлении человека человеком, общества обществом поистине колоссальна. Огонь стал защитой человека от «враждебности» природы, силой, скрепляющей первобытное племя и одновременно... разделяющей его, но уже на новой основе. Ведь на первых порах, когда люди не умели добывать огонь в любой момент, они были вынуждены поддерживать его постоянно. Появились особые группы дежурных у костров, сборщиков топлива; забота о пище для них легла на плечи других членов племени. Это был, вероятно, первый пример разделения труда, специализации, которой предстояло так резко разделить людей в будущем. 

 Овладев огнем, подчинив себе «неорганическую силу природы» (Ф. Энгельс), природный процесс, человек сумел универсально применить его и как оружие защиты, и как оружие нападения. Многие племена использовали огонь для охоты, загона животных, выжигая огромные площади, нанося невосполнимый ущерб растительности. Пожары, вызываемые человеком, гнали зверей к естественным ловушкам: ущельям, обрывам. Больше гибли самые крупные и сильные животные, которые не спешили спасаться бегством, так как, естественно, не ведали, что здесь им противостоит не суетливое двуногое существо, а сила самой природы. 

 Впрочем, огонь порой выступал и в роли помощника животных. Распространение саванн, североамериканских прерий трудно объяснить только изменением климатических условий - первобытный человек специально выжигал леса, чтобы расширить пастбища для травоядных. Он пока еще не предпринимал попыток одомашнить их, предоставляя выращивать для него будущую добычу природе, оказывая ей помощь созданием новых пастбищ. Эту деятельность можно с полным правом назвать полускотоводческой. От нее был лишь один шаг до исторической работы по приручению животных. И вот уже человек не охотится, а стережет свои стада, гонит их за собой, передвигаясь по бескрайним пока просторам планеты. 

 Но тем самым на волю был выпущен могучий джинн. Опустошительная деятельность первобытного охотника не могла проявиться быстро и широко из-за несовершенства его оружия. Скотовод же с помощью и во имя своих животных практически сразу сумел изрядно потеснить леса и изменить открытые пространства. 

 Боясь хищников, нападавших на его стада, человек вынужден был держать одомашненных животных как можно ближе к стойбищу. Это приводило к локальной перегрузке пастбищ, вызывало эрозию, разрушение почвы. Видимо, именно отсюда и началась история губительного ухудшения плодородных земель. Выжигались под пастбища огромные участки лесов. По степям пускались так называемые палы, когда огню предоставляется воля бежать по широчайшим площадям, пожирая подсохшие травы, что изменяло не только степную фауну, но и флору - состав трав. А поскольку количество скота и объем пастбищ рассматривались в качестве меры богатства, престижа, могущества племени (а потом и отдельного скотовода), то люди стремились постоянно увеличивать число своих животных. (Например, африканское племя масаев сохранило такую практику до наших дней.) Это вело ко все более глубоким изменениям во многих районах планеты. 

 И как знать, может быть, не так уж несправедливо утверждение, что кочевник является не столько сыном пустыни, сколько ее отцом. 

 Огонь сопровождал и развитие земледелия. Понятно, что земледелие тоже требует открытых пространств. На заросшей лесами планете эти пространства добывались с бою. Свежевыжженные участки давали лучший урожай - это человек заметил очень скоро и научился время от времени менять свои «поля» - оставлять истощенные, обезлесенные участки и выжигать новые. Затем, когда огонь дал ему возможность овладеть металлом и вооружиться топорщу человек изобрел подсечноогневую систему земледелия. Он сваливал лес на определенном участке, солнце подсушивало срубленные деревья. Затем их поджигали и по удобренной золой почве сеяли нужные злаки. Конечно, это было тоже недолговечное поле, но это было уже именно поле. 




Категория: Надежды зеленого дома | (11.03.2015)
Просмотров: 1248 | Рейтинг: 0.0/0


Поиск по сайту
Форма входа

Copyright MyCorp © 2024