До того как дорога начинает спускаться в долину Оахака, на каменистой скале возвышается памятник Бенито Хуаресу, великому мексиканцу, который в середине прошлого века возглавил народную борьбу против французских интервентов и позже прославился как выдающийся патриот и реформатор, подорвавший экономическое всесилие католицизма. Сам он был родом из этого юго-западного штата Мексики, и люди здешних мест от мала до велика гордятся подвигами и делами своего земляка, в котором билось горячее сердце индейца.
Город Оахака возникает внизу, словно яркий зеленый оазис. И уже потом, когда оказываешься на его улицах, зеленый свет преследует тебя - он не только в обильной листве деревьев и траве, но и на стенах церквей, часовен и соборов, построенных более четырех веков назад испанскими конкистадорами.
То, что предсказывали мексиканские друзья, сбывается: происходит интересное свидание с колониальным прошлым, которое здесь в провинциальной тиши становится как-то ощутимее, чем в столице. Зловещим духом инквизиции веет от собора богоматери Соледад, построенного из совершенно черного, как уголь, камня. Сама богоматерь сооружена из дерева и одета в черный бархат, окаймленный золотыми нитями. Проходящие мимо грустные и печальные индейцы останавливаются у собора, медленно и небрежно, словно по обязанности, осеняют себя крестом.
Старейшая церковь Санто-Доминго - в запустении. Из слов восьмидесятилетней привратницы узнаю ее историю: после провозглашения Хуаресом реформ, заставивших духовенство отказаться от собственности на церковные земли, церковь перешла государству, а на какое-то время здесь разместились казармы кавалерийского полка. С тех пор прошли века, стены церкви и монастыря покрылись зеленовато-белесой плесенью, двор густо зарос травой. Из фонтана, правда, бьет вода, и привратница уверяет, что многие приходят сюда, чтобы убедиться в ее чудодейственных свойствах.
- Я живу одна в этих стенах с моими призраками - монахами, солдатами, бандитами и святыми,- говорит старуха, и глаза ее безумно блестят.- Они все меня знают.
У выхода из церкви трое нищих играют на гитаре, хрипло поют жалобную песню и с надеждой ждут, что медяки упадут в положенное на асфальт полуистлевшее соломенное сомбреро.
Каким же разительным контрастом тишине и запустению монастыря служит оахакский рынок! Сколько рынков приходилось видеть в этой стране, но такого большого, разноликого, столь типично мексиканского, встречать не приходилось. На деревянных прилавках, на стенах строений, на столбах и прямо на земле было собрано, казалось, все, что присуще Мексике,- в ремеслах, плодах земли, во всем разнообразии национальной кухни, в изделиях кустарей.
Еще с вечера и всю ночь с пятницы на субботу съезжаются сюда индейцы из окрестных селений, кто на ослах, навьюченных такой тяжелой поклажей, что у животного подгибаются ноги; кто на попутных грузовиках; кто пешком, если товар невелик весом. Каждый устраивается, где ему положено: с плодами земли - во фруктово-овощной ряд, с птицей - в птичий, с изделиями ремесла тоже в определенное место. Но строгого порядка в размещении все же нет, и это придает рынку исключительно пестрый вид.
Рынку положено находиться под цинковой крышей, там рядами сколочены длинные прилавки. Но желающих продать свой товар так много, что все не умещаются под навесом и размещаются поблизости - у стен рыночного здания и в соседних переулках,- да так густо, что проходить надо с осторожностью, чтобы не наступить случайно на мелкую снедь, которую малоимущие торговцы бережно раскладывают прямо на земле.
Многими красками играют на прилавках плоды мексиканской земли. Навалом, большими кучами лежат золотистые апельсины; по местным понятиям, это фрукты «второго сорта», порой они дешевле картофеля, и подавать их гостям к столу в состоятельных семьях считается даже неприлично. Они идут в основном на сок. Такое же отношение и к бананам, которые выращиваются в изобилии и ценятся крайне низко - на один американский доллар их можно купить почти целый пуд. Другое дело - яблоки. Они, как и дыни, ценятся гораздо выше. И европеец нередко удивляется тому, что огромный ананас по стоимости равен всего двум скромным яблокам.
На рынке множество и чисто мексиканских фруктов: сочные манго, черные и зеленые авокадо, похожая с виду на тыкву папайя, сапоте, гуайява и другие. Особенно интересен мамей: представьте себе сливу, увеличенную до небольшой дыни и покрытую тонкой, но твердой коркой цвета высохшей глины. Разрежешь корку, а под ней ароматная, нежная сладковатая мякоть.
Нет рынка без чиле, как немыслима еда мексиканца без чиле, перца какой-то невероятной особой жгучести. Обычно его маринуют, и он теряет часть своей огненной крепости. Но чиле едят и в сыром виде, крошат, как чеснок, в пищу. Когда я только приехал, надо мной подшутили: дали за обедом как бы между прочим откусить сырого чиле, и мне показалось, что на язык положили кусочек раскаленного докрасна железа; только после того, как была брошена в рот изрядная щепоть соли, залитая горячей водой, я смог прийти в себя. Произошло так сказать крещение «перцовым огнем». А впоследствии уже было трудно жить без чиле; к нему так привыкаешь, что проходят года, и приятнее нет сувенира из Мексики, чем небольшая баночка этого острого перца, которую всегда бережешь на какой-нибудь торжественный случай.
На оахакском рынке не столь шумно, как на восточных базарах,- сказывается молчаливый нрав индейцев. Они предпочитают недвижимо сидеть около товара и продают-то словно бы нехотя, медлительно взвешивая и подавая товар. И говорят они мало, два-три слова. Метисы - те живее и разговорчивее, ближе по темпераменту к своим предкам - испанцам.
Это, пожалуй, первое громогласное предложение исходит от проворного коренастого парня, который наиболее активен среди торговцев обувью. Гуараче - сандалии из кожи, пользующиеся особым спросом у туристов, и поэтому их выставляют на передний план. Обувь, мужская и женская, разных размеров и цвета расставлена длинными рядами - от модных сапожек до дешевых грубоватых ботинок на каждый день.
В мясной секции, где висят бараньи туши и осмоленные свиные головы с остекленевшими глазами, лежат разрезанные на части (каждая - по своей цене) мясо, куры, утки, гуси, стоит чад и остро пахнет подгоревшим жиром. Так уж принято на базарах Мексики: где продают, там и готовят. Индейцы едят стоя, сосредоточенно и аппетитно, со старанием разжевывая каждый кусочек. Около них голые чумазые малыши лижут дешевое лакомство - замороженную воду, подкрашенную соком.
Чтобы осмотреть оахакский рынок по-настоящему, требуется не менее дня. Только цветы, образующие как бы отдельный красочный базар, погруженный в густой, образованный из разных запахов аромат, потребуют от любителя флоры не одного часа для изучения. Многие цветы сохранили древнеиндейские названия. Йольоксочитл - «цветок сердца», белый снаружи и розоватый изнутри, имеет такой сильный запах, что он в единственном числе может наполнить ароматом весь дом.
Проходишь мимо клеток с птицами, извергающими громкое многотональное пение и щебет, мимо кухонной утвари, вручную сделанной из жести и цинка, между рядами недорогой яркой одежды и ковров, и думается: сделай опись всего, что привезено сюда на рынок, и получится несколько увесистых томов.
Вечером - поездка к знаменитому Монте-Албану. Туда ведет страшная дорога. Километр за километром уходит она круто в гору и настолько извилиста и узка, что уже по пути я понял, что со встречным автобусом (а я слышал в отеле, что он два раза в день возит туда туристов) никак не разъехаться. Даже мотору с двумястами лошадиных сил приходилось работать с надрывом, чтобы преодолеть уклон. К счастью, мне никто не встретился и все обошлось благополучно.
Не зря говорили, что Монте-Албан надо смотреть в лучах заходящего солнца. Те, кто сооружал грандиозные строения,- этот город из камня с мощными стенами и широкими уступами лестниц, не заботились о красочных орнаментах и всю силу своего воображения сосредоточили на игре света и теней. Часть каменных сооружений скрыта от солнца и темна, а рядом, другая его сторона - ярко-золотистая в лучах; и все это вместе с падающими на землю тенями создает красивейшее зрелище.
Монте-Албан - одна из больших загадок Нового Света. Веками он лежал похороненный под землей на высокой горе у самого города Оахака. И до начала нынешнего века никто не подозревал о его существовании. Иностранцы частенько охотились в этих местах. А местные жители-индейцы по странному суеверию избегали подниматься сюда; не было ни одной тропинки на гору Монте-Албан, никто не строил здесь жилища, не заготавливал дрова, не пас овец. И поэтому даже после того, как археологи произвели раскопки, множество вопросов так и осталось без ответа.
Как были подняты на такую высоту многотонные каменные глыбы для построек, ведь строители Монте-Албана не знали колеса? Для чего служили эти грандиозные лестницы, насчитывающие сотни ступеней? Откуда у древних жителей этого края такая математическая точность в расчетах при возведении сооружения и при захоронении усопших, могилы которых расположены строго в шахматном порядке?
Еще большее удивление вызвало открытие известнейшего антрополога Альфонсо Касо, который обнаружил в «могиле № 7» потрясающую коллекцию изделий из золота, серебра, жемчуга, кораллов и изумруда. Кто бы мог подумать, что древние индейцы способны из металла и минералов, найденных в скалах, создать столь прекрасные произведения искусства - ожерелье, где с невиданной точностью выточены 854 одинаковые детали из золота и драгоценных камней, браслеты с тончайшими рисунками, маски богов, будто выбитые из огромного листа золота...
Эти сокровища даже навели некоторых историков на мысль, что здесь-то и были спрятаны несметные богатства ацтекского императора Монтесумы, которых с такой жестокостью домогался Эрнан Кортес. Остается тайной, почему до начала столетия никто ничего не знал об этом городе, построенном много веков назад и расположенном вблизи самой Оахаки. По всей видимости, Монте-Албан был промежуточным звеном между двумя культурами древней Мексики: одной, созданной индейцами - толтеками в долине Теотиуакан, близ нынешней столицы, и другой, более высокой по уровню,- культурой майя на полуострове Юкатан.
Полагают, что основали Монте-Албан племена индейцев сапотеков. После 500-х годов нашей эры город достиг наивысшего расцвета. А к началу второго тысячелетия его следы теряются. Почему обитатели этих мест исчезли, ушли отсюда? Этот вопрос и в наши дни еще волнует исследователей. Были ли причиной какие-либо бедствия - голод, чума?.. Или Монте-Албан подвергся разрушительному нашествию воинственных соседних племен? Или, как предполагает оахакский историк Фернандо Итуррибарриа, здесь вспыхнули жестокие социальные распри, низы (рядовые воины) восстали против верхов (жрецов и знати)?
Так или иначе много тайн окружают этот древний, восставший из праха город. Загадочность его прошлого усиливается, когда смотришь на огромную прямую стену, где индейцы играли в мяч, и на трибуны «стадиона», куда ведут более сотни ступеней.
А каменное сооружение, напоминающее по форме плывущий корабль и получившее название «обсерватория», потому что отверстие в стене явно предназначалось для наблюдения за звездами,- не говорит ли оно о том, что обитатели Монте-Албана уже приобрели навыки в астрономии?
Не меньшее удивление вызывает и высокое искусство живописи и изделий ручной работы. До сих пор знатоки не могут определить, откуда доставали древние индейцы материал для своих изделий и какими красками, сохранившимися в течение столетий, покрывали их. Некоторые фигуры, высеченные на урнах, напоминают по очертаниям египетского сфинкса, а другие - бога солнца Ра. Знаменитые барельефы в «Галерее танцовщиков», изображающие пляшущих мужчин и женщин, выполнены в стиле, который напоминает рисунки ассирийцев, и одновременно имеет сходство с негритянскими рисунками древнейших времен.
Что это - просто совпадение или сюда действительно какими-то путями проникало влияние из других дальних краев?
И уже совсем не поддается объяснению поистине титаническая работа индейских ювелиров. Вот что писал после посещения Монте-Албана известный немецкий писатель Эрвин Киш, пораженный увиденными сокровищами: «Мы видим брошь, изображающую рыцаря смерти с его апокалиптической силой воздействия... Мы видим подвязки, напоминающие те, которые служили англичанам для ношения наград. Серьги, которые кажутся сотканными из слез и шипов. Кольца из переплетенных золотых нитей, предназначенных для украшения пальцев богинь. Браслеты с красивейшим орнаментом. Бусы и пряжки, сделанные из изумрудов, жемчуга, янтаря, кораллов, обсидана, зубов ягуара, костей животных... Какой византийский император, какой индийский магараджа, какой американский миллиардер имел в своей жизни столь прекрасные драгоценности, которые многие индейцы оставили с собой в могиле?»
Мексика исключительно богата памятниками далекой старины.
Археологи и историки приезжают сюда из разных стран мира и пишут тома исследований, построенных на изучении тех бесценных предметов прошлого, которые сохранились до наших дней. Уже прочесаны вдоль и поперек джунгли Юкатана, раскрывшие перед современниками удивительную цивилизацию майя. Уже представлена во всем многообразии жизнь древнеацтекской империи - от ее истоков до завоевания армией Кортеса. Уже почти не осталось белых пятен в истории толтеков, поселившихся в центре страны еще задолго до взлета ацтекской культуры.
А каменный Монте-Албан и поныне хранит в себе множество неразгаданных тайн, которые ждут своих открывателей.
