И вот для того, чтобы планомерно и методично исследовать археологические памятники Бактрии - этой новой «планеты» на небосводе истории - была организована Советско-Афганская археологическая экспедиция.
Из года в год советские и афганские археологи наносили все новые и новые объекты на историческую карту Бактрии.
В ноябре 1978 года исследователи приступили к раскопкам холма, который жители окрестных деревень издав-на называли Тилля-Тепе, золотой холм.
Конечно, археологов привлекло не название - подобные встречаются сплошь и рядом, и исследователи давно привыкли к ним. Ученых привлекло другое. Холм высился рядом с оплывшими руинами, Емши-Тепе, городища раннекушанского периода.
Мощные стены Емши-Тепе, увенчанные грозными башнями,- даже время не смогло скрыть их былую мощь,- надежно укрывали монументальную цитадель, резиденцию местных правителей.
А на холме археологи и ранее находили керамику более раннего, докушанского, времени. Именно это во многом и определило решение руководителя экспедиции советского археолога В. И. Сарианиди заложить раскопы на Тилля-Тепе.
Дело в том, что до завоевания кушан история Греко-Бактрийского царства в общем-то известна благодаря античным хроникам. Но дальнейшая судьба этих территорий в письменных источниках не отражена, и о том, что происходило здесь в период между крушением Греко-Бактрийского царства и созданием Кушанского государства, науке практически ничего не известно.
А керамика, которую археологи находили во время разведок на Тилля-Тепе, указывала именно на это «темное» время.
...Золотые изделия буквально ослепили археологов. Они лежали сплошной массой, почти полностью скрывая останки погребенных.
Исследователей вначале даже поразило не столько золотое обилие, сколько несоответствие этой роскоши примитивности погребения - простой и неглубокой, полтора метра - прямоугольной ямы.
Всего археологи вскрыли шесть таких могил - и в каждой из них было до трех тысяч золотых изделий, большинство из которых были поистине шедеврами древнего искусства.
И даже поверхностный анализ находок с несомненностью свидетельствовал о том, что каждое из погребений было царским.
...Круглые, квадратные, прямоугольные, нашивные бляшки, украшенные орнаментом и бирюзовыми вставками, золотые короны то в виде решеток, то налобной ленты, инкрустированной жемчугом и бирюзой. К этим лентам пришивались узоры, изображающие стилизованные деревья с миниатюрными птицами, сидящими на ветвях.
На шее погребенных находились ожерелья крупных бус, орнаментированных мелкой зернью с бирюзовыми вставками.
На запястьях рук были массивные золотые браслеты, на концах которых древние ювелиры изображали зверей: то хищников, с устрашающе оскаленной пастью, то стремительную антилопу, изогнувшуюся в летящем галопе.
На ногах почти каждого погребенного были надеты массивные - весом 500 грамм - золотые браслеты. Здесь же, у ног, лежали литые пряжки - золотые кружки, украшенные по ободку бирюзовыми вставками. Внутри одного такого ободка - рельефная колесница с прямоугольным кузовом на небольших, инкрустированных бирюзой колесах. Над колесницей на двух высоких бамбуковых шестах укреплен балдахин. А на колеснице восседает человечек с запрокинутым вверх лицом и косичкой на голове. В колесницу впряжена пара фантастических львоподобных крылатых существ, морды которых затянуты уздой, а поводья зажаты в кулаках у колесничих.
На одежды нашивались и золотые пластины в виде, например, человека с дельфином, переброшенным через плечо, фигурок музыкантов, погрудных человеческих изображений, заключенных в кружки со свисающими дисками. Поразительны были золотые пластины с изображением крылатых богинь. В одном случае - это полуобнаженная женская фигура с широким лицом бактрийки, с волосами, забранными наверх. Около плеча женщины древний мастер поместил фигурку крылатого эрота с луком в руке, видимо, подчеркивая тем самым, что он изобразил богиню любви, греческую Афродиту, «переселившуюся» в Бактрию.
На второй пластине - также полуобнаженная женщина, у нее лицо индийского типа, мастер даже изобразил кастовый знак, пятнышко в середине лба. Но во всем остальном мастер копирует канонические изображения Афродиты - видимо, перед нами обобщенный образ местного женского божества, сплав бактрийских, индийских и греческих традиций... Бронзовые головные булавки с золотыми навершиями донесли до нас изощренность искусства древней Бактрии - то 12-лепестковой розеткой, на концах которой сохранились петельки от некогда свисавших дисков, то золотым диском с нанизанными на него жемчугами и свисающим полумесяцем, украшенным дисками, прикрепленными тонкими проволочками.
Особенно удивительны две подвески - двусторонние, литые. Они изображают сцену борьбы государя с драконами. В центре каждой широкоскулый мужчина, в короне, инкрустированной бирюзой и лазуритом. На царе - короткий кафтан, свободно запахнутый на груди и перехваченный по талии кушаком, так что полы его резко расходятся в стороны. Широко расставив руки, воин-правитель душит двух крылатых и рогатых драконов. Лошадиные морды с оскаленными пастями украшены сердоликовыми глазами, вздыбленные гривы богато инкрустированы бирюзой, а тела их, изогнутые в борьбе, заканчиваются неестественно вывернутыми назад ногами. От этой композиции вниз спускаются золотые цепочки с подвешенными к ним дисками, миниатюрными бляшками, которые инкрустированы бирюзовыми вставками.
«Вся сцена,- как считает В. И. Сарианиди,- отражает идею сильного всепобеждающего царя, которому подвластны даже злые фантастические существа, возможно олицетворяющие собой потусторонние силы».
Еще две подвески, но здесь главное действующее лицо - женское божество. На обеих пряжках изображена одна и та же сцена: в центре стоит почти обнаженная женщина, держащая у груди какой-то плод. С бедер богини мягкими складками спускаются одежды. По обе стороны от нее вниз головой расположены фантастические, с рыбьими хвостами, хищные животные с раскрытой пастью. Основание подвески инкрустировано бирюзовыми вставками и заканчивается двумя рыбьими головами; в верхней части по углам располагаются птицы. Безусловно, перед исследователями хозяйка животного и растительного мира, скорее всего богиня Анахита со своими атрибутами. «Видимо, не случайно,- заключает исследователь,- эти подвески были помещены в могилу вместе с умершей женщиной, судя по золотой короне, занимавшей высокое положение в обществе, тем самым как бы подчеркивая ее влияние и престиж в реальной жизни».
...Перечислять эти фантастические богатства, открытые всего в шести неглубоких и простых могильных ямах за один лишь полевой сезон 1978 - 1979 годов, можно бесконечно. Как удержаться, чтобы не упомянуть о нагрудной пряжке, в центре которой воин в шлеме, со щитом и копьем стоит над двумя поверженными драконами! А разве возможно не сказать о двухсторонней пряжке, отлитой в сложной, так называемой прорезной технике? На каждой из половинок - крупная фигура какого-то фантастического существа с львиной мордой, оскаленной зубастой пастью, с грозно сощуренными глазами. На спину наброшена попона, на которой восседает мужчина, держащий в объятиях женщину. Сзади пары - крылатая Ника, богиня победы, с венком в одной руке и пальмовой ветвью в другой.
Можно было бы еще долго перечислять находки, сделанные в могилах Тилля-Тепе,- серебряные зеркала с китайскими иероглифами, зеркала с ручками из слоновой кости, геммы с гравированными изображениями фантастических зверей, золотые и каменные подвески в виде стоп ног или ладоней с растопыренными пальцами, гребни из слоновой кости с рисунками людей, крупные золотые бляшки с инкрустациями, золотые скульптурные серьги и многое другое. Но достаточно и сказанного, чтобы представить себе неоценимое богатство, открывшееся на Тилля-Тепе.
И все эти изделия, сами погребения, действительно, относились к «темному времени» истории кушан - столетию, отделяющему гибель Греко-Бактрийского царства от возникновения блистательной Кушанской империи.
...Видимо, это было смутное и неспокойное время для обитателей Емши-Тепе. Даже правители этого города, воздвигнутого рядом с уже древним для них городищем Тилля-Тепе, не могли обеспечить неприкосновенность своего некрополя. И именно этим пока археологи объясняют разительное несоответствие роскоши погребений и простоту самих гробниц: цари Емши-Тепе, первые кушанские владыки, хоронили своих умерших тайно, возможно ночами, тщательно маскируя могилы.
Советско-Афганская экспедиция проникла к самым истокам загадочной истории кушан, потомкам которых будет еще принадлежать не одно столетие истории. Но время и вознесло кочевое племя на вершину исторической славы и поглотило его свершения, как и многих свидетелей этой славы.
В 3 веке н. э. на месте Парфии возникло новое государство во главе с династией Сасанидов, гордо именовавших себя царями «Ирана и не-Ирана». В одной из надписей повелением сасанидского шаха Шапура 1 было начертано: «И я владею Хиндом (Северной Индией), Кушаншахром (государством Кушан), вплоть до Аашкабура и дальше до Каша, Согда (район Самарканда) и границ Чача (район Ташкента)». Наместник Сасанидов в Восточном Иране становился отныне «Великим царем царей кушанов».
Шапур 1 несколько преувеличивал свою победительность - кушаны, потеряв большую часть индийских территорий и Хорезм, в общем-то, оправились от нанесенных им поражений. Они продолжали посылать послов в Рим и даже заключали с Сасанидами брачные союзы.
Однако в 4 веке н. э. Шапур 2 нанес им новый удар - и он уже был сокрушительным. А вслед за этим - ирония судьбы - пришедшие с севера кочевники захлестнули и то, что осталось от государства, созданного некогда кочевниками-кушанами.
Империя исчезла, но осталась кушанская культура - и ее традиции надолго пережили своих создателей, вновь растворившихся в кочевом мире. Спустя три века нв землях Бактрии еще существовала кушанская письменность. Потом было арабское нашествие, сметавшее все, что противоречило исламу - и на полтора тысячелетия кушанская культура, как река в карстовых слоях, ушла с поверхности истории. Но, как и невидимая с поверхности глубинная вода, питала возросшие над ней культуры.
