Здесь была первая в мире сеть каналов, которые переживут своих создателей на долгие тысячелетия. Их прорыли у стен древнейших в мире городов. Судя по надписям, в древности каналы были настолько велики, что по ним могли ходить довольно большие корабли, груженные зерном. О строительстве новых каналов цари сообщали, как о военных победах, в специальных надписях, призванных увековечить их имя для потомства. «Я выкопал канал, который снабдил питьевой водой многочисленное население... который дал изобилие зерна... вплоть до берега моря». Архитектурные и строительные приемы, разработанные шумерскими зодчими, войдут в практику народов, которые уже не будут подозревать о существовании своих учителей.
Даже знаменитый кодекс Хаммураппи, оказавший влияние на кодекс Юстиниана, что лег в основу классической юриспруденции современности, оказалось, начинался в Шумере (приговор суда по запутанному делу об убийстве, совершенному в 1850 году до нашей эры, не смог «обжаловать» в 50-х годах ХХ века нашей эры декан факультета права Пенсильванского университета).
И они одни из первых изобрели письменность. Они первыми записали для потомства мифы, которые в аллегорической форме повествовали о действительных событиях - и эти мифы неведомо и таинственно оживут потом в Древней Греции, заговорят как «божественные» откровения в Библии, проскользнут даже в сказках, которые до сих пор рассказывают старики внукам в различных уголках Европы.
Люди всегда пели и поют славу своей земле, своим полям и всегда выделяли свою землю среди прочих. И шумеры были первыми, кто сложил такую славу: «О, Шумер, великая земля среди всех земель Вселенной, залитая немеркнущим светом... Твое сердце глубоко и неведомо... Да будут хлевы твои многочисленны, да приумножатся твои коровы, да будут овчарни твои многочисленны, да будут овцы твои бесчисленны».
Люди всегда благословляли свой труд и гордились им. И первый гимн труду дошел до нас в клинописных табличках шумеров: «Я плуг, сделанный могучей рукой, собранный могучей рукой... Я верный землепашец человечества... Все страны обожают меня, все люди с радостью взирают на меня».
От шумеров дошла до нас первая в истории человечества любовная элегия («Супруг, дорогой моему сердцу, великая твоя красота, сладостная точно мед... Твою душу - я знаю, как обрадовать твою душу, Супруг, спи в нашем доме до зари...») и первая погребальная песнь («Пусть твой жизненный путь не исчезнет из памяти, пусть имя твое называют в грядущие дни...»).
Но может быть, самое великое, что дала миру шумерская культура,- это образ Человека, ставшего с богами, как равный с равными, первую в мире поэму, прославлявшую мужество смертных, пропевшую славу Человеку, совершающему великие, доступные лишь богам дела, но доблестного земными доблестями и слабого земными слабостями, страдающего земными страданиями.
В самую седую древность уходит миф о Гильгамеше. Его ритмические стихи читали в храмах и на царских пирах. Но его же рассказывали и на базаре, и в утлой хижине горожанина, рассказывали крестьяне во время недолгого отдыха, и пастухи, глядя в темное звездное небо, и воины в ночь перед битвой.
...Богиня любви и сладострастия, отвергнутая царем Урука Гильгамешем за коварство и бесчеловечность, умертвила его единственного и горячо любимого друга, а на самого Гильгамеша наслала коварную болезнь. Покрытый язвами и струпьями, Гильгамеш мучается от невыносимой боли. Впервые в жизни его терзает страх смерти, уже унесшей его друга Знкиду и приближающейся к нему самому.
«Но так ли и я умру, как Энкиду?
Тоска и печаль в мое сердце проникли,
Смерти страшусь и бегу пустыней».
И тогда герой задумывает свой последний и самый трудный подвиг. Один на один, без поддержки верного друга, он решает победить смерть, навсегда избавить от нее себя самого и всех жителей своего города.
Где-то на краю земли живет Утнапиштим, человек, спасшийся от потопа, единственный, кого боги наградили бессмертием. К нему и направляется герой, надеясь выведать тайну вечной жизни. На пути он преодолевает бесчисленные препятствия, сама богиня пытается отговорить его от задуманного, соблазняя семейным счастьем как высшей радостью в мире:
«Гильгамеш, куда ты стремишься?
Жизни, что ищешь, не найдешь ты.
Боги, когда создавали человека,
Смерть они определили человеку,
Жизнь в своих руках удержали.
Ты ж, Гильгамеш, насыщая желудок,
Днем и ночью да будешь ты весел,
Ежедневно праздники делай,
Днем и ночью пляши и смейся!
Светлы да будут твои одежды!
Волосы чисты, водой омывайся,
Гляди, как дитя твою руку держит,
Своими объятьями радуй супругу -
Только в этом дело человека...»
Но Гильгамеш не слушает ее, ведь бессмертие он ищет не только для себя, но и для других людей. Утнапиштим живет по ту сторону Океана, «вод смерти», которые еще никому не удавалось переплыть. Почти обессиленный болезнью, Гильгамеш все же одолевает и это препятствие.
Мудрец вылечивает Гильгамеша от болезни и рассказывает, что бессмертие даровано ему за то,что во время потопа он спас «семя жизни всякого рода». Но и он отказывается помочь герою. Разве может на этом свете что-нибудь длиться вечно?
«Разве навеки мы строим дом?
Разве навеки ставим печати?
Разве навеки делятся братья?
Разве навеки ненависть в людях?
Разве навеки река несет половодье?
Стрекоза над осокой навсегда ли реет
И лицо ее видит сияние солнца?
С давних времен ничто не вечно...»
Но все же Утнапиштим, сжалившись, рассказал, где найти волшебную траву, дарующую телесное бессмертие. И когда с великими трудами герой достает эту траву, ее похищает змея:
«Гильгамеш увидал водоем, чьи холодны воды,
Спустился в него, окунулся в воду.
Змея учуяла запах растенья,
Из поры поднялась - унесла растенье -
Назад возвращаясь, сбросила кожу».
Трагично кончается поэма - сознанием неизбежности смерти даже такого героя, как Гильгамеш. И все же человек бессмертен, бессмертен своими деяниями, и поэтому Гильгамеш был прав, когда сказал: «Если паду я - останется имя».
Гильгамеш стал первым смертным, который понял, что только дела человека бессмертны, если они достойны бессмертия, что «самый высокий человек не может коснуться небес», но надо делать все, чтобы «возвысить свое имя», и если на этом пути «страх подступит к тебе - прогони его вспять».
...Сквозь тернии к звездам - тысячелетия спустя сформулируют на языке Горация мысль, выраженную в сказании о Гильгамеше.
И самое поразительное - древнейший из известных человечеству эпос был основан не на вымысле, а на конкретном факте.
В Библии сказано: «...разверзлись все источники великой бездны, и окна небесные отворились. И лился на землю дождь сорок дней и сорок ночей». Вспомним - в сказании о Гильгамеше, в тех табличках, что прочел Смит тогда, когда шумеры еще не были найдены, написано: «Потом был потоп, а после. потопа цари вновь спустились с небес».
Когда археологи докопали до слоя глины и песка, где не встречалось никаких находок и никаких признаков человеческой деятельности, стало ясно, что раскопки подошли к концу. Копать дальше было бесполезно. Но руководитель раскопок решил узнать толщину слоя. Просто так, из чистого любопытства, безо всяких расчетов. И был сполна вознагражден за это. Потому что, когда песок и глина были удалены, снова пошли слои со следами человеческой жизни и многочисленные находки.
Странное впечатление производят эти находки. Кажется, что люди бежали, бросив на произвол судьбы все свое хозяйство. Намытый водой слой глины и песка объяснил случившееся: люди действительно бежали, когда река неожиданно разлилась, бежали, спасая жизнь, не успев захватить даже самого необходимого. Сколько из них погибло, сказать невозможно. Но город на долгое время был заброшен, и местность стала необитаемой. Это случилось пять тысяч лет назад в шумерском городе Шуруппаке, родине Утнапиштима, того самого мудрого Утнапиштима, который спасся от потопа.
А примерно в то же самое время, когда раскапывался Шуруппак, в другом шумерском городе - Уре археологи также наткнулись на слой глины толщиной в два с половиной метра. И в нем тоже не было никаких следов деятельности человека, ни черепков, ни мусора, ни следов жилищ, ни обломков орудий или кирпичей.
Вывод напрашивается сам. В древнейшее время в Месопотамии действительно случилось катастрофическое наводнение, память о котором сохранилась в виде легенды об Утнапиштиме и через библейского Коя дожила до наших дней.
