Меню сайта
Категории раздела
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Главная » Статьи » Наша Сибирь

Пешком по эпохам
 Я был подростком, когда в доме, где жила наша семья, поселился работник музея Михаил Иванович Пальмин. Был он одинок, его мучила астма и внезапные приступы кашля сделали его нелюдимым. Не знаю, что он нашел во мне. Может быть, внимательного слушателя. Разговаривал со мной, как со взрослым, обращался только на «вы». 

- Заходите, заходите,- приглашал он, приоткрывая дверь своей комнаты. 

 Он рассказывал о музейных делах так, будто я вместе с ним днями просиживаю в холодном каменном здании бывших торговых рядов. Довольно потирая руки, сообщал, какую замечательную рукопись прислали ему из города Енисейска. Наконец-то выяснилось, кто из енисейских служилых людей снарядил первый отряд на реку Кас. Увлекшись, рисовал картину сборов в поход: на чем плыли, что с собой брали для промысла и торговли. Прошлое оживало, история связывалась с родным краем, со знакомыми местами. 

 Мне посчастливилось побывать во всесветно известных музеях мира- в Британском, в нью-йоркском Метрополитене, сокровищницах Парижа, Берлина, Каира, Вены, Дрездена и, конечно, в наиболее знаменитых музеях родной страны, ради посещения которых люди разных континентов готовы лететь тысячи километров. 

 Но дороги мне и скромные особнячки в маленьких провинциальных городках, где найдешь что-то свое, порой трогательное, наивное, где встретишь людей, беззаветно и преданно любящих свой родной уголок и свое дело. 

 Если бы меня спросили, как начинать знакомство с городом, где никогда не доводилось бывать прежде, я ответил бы без колебаний: побродите по улицам, стараясь понять, в чем его особенность, а потом узнайте, как пройти в музей. Он станет вашим первым собеседником, посоветует, куда непременно надо сходить, что посмотреть. А уж вы сами выбирайте наиболее интересное. 

 Я не изменил этому своему правилу и в Бурятии, тем более что здесь есть музеи замечательные, каких мало в стране. Один из них довольно далеко от Улан-Удэ. 

 От автобусной остановки на шоссе зашагал по дорожке меж сосен. Впереди топали школяры, по-сибирски в полный голос «оравшие» песни из репертуара эстрадных певцов, где преобладало «ля-ля-ля». По сравнению с ними давняя пионерская «Картошка» («Ах, картошка, объеденье, пионеров идеал, тот не знает наслажденья, кто картошки не едал») поражала глубиной мысли и насыщенностью содержания. 

 Но вот и ограда с билетной кассой для входа в каменный век. У создателей Этнографического комплекса народов Забайкалья под открытым небом мысль была такая: пусть посетитель как бы совершит путешествие по эпохам, узнает, как жили, чем занимались, что ели-пили люди на территории нынешней Бурятии от появления гомо сапиенс, человека разумного, до исхода прошлого столетия. Для этой цели у подножия хребта Улан-Бургасы место отвели так, чтобы для степной деревни нашелся уголок степи, а для жилья охотника-эвенка родной ему уголок тайги. 

 На поляне - группа туристов. Слышу голос экскурсовода: 

- Теперь, товарищи, мы в эпохе бронзы. Взгляните на это. 

 «Это» - плиты розоватого гранита, торчком стоящие среди разнотравья, оно в здешних местах обильное, густое. Плиты образуют прямоугольник не очень правильной формы. Он зарос травой, которую вполне можно назвать травой забвенья: плиточной могиле не меньше четырех тысяч лет. Камни обработаны, обколоты грубо. Кто лежал под ними? 

 Привезли эти камни с берегов реки Шубугуй. Там нашли около сорока подобных захоронений далеких предков бурят. 

 Кем же были эти предки? Восточную Сибирь населяли некогда племена, имена которых давно забыты. Позднее образовалось кочевое государство хунну, за ним на историческую арену поднялись племена курыкан, или фури. Их считают отдаленными предками якутов и бурят. Однако заросшие травой камни относятся к более ранним временам. 

 А что за плоская глыба как бы сторожит подход к могиле? И другая поодаль. 

- Хун-чоло. В переводе «человек-камень». Присмотритесь. 

 Знаю, что, скорее всего, увижу щербатый камень, и ничего больше. Очки не помогут. Нужен настрелянный глаз археолога. 

- Ну вот видите - олень. 

 Не вижу оленя. Ноги - да, вот они, пожалуй. Четыре едва заметно выбитые линии. Но почему у оленя голова с клювом? 

- На этот вопрос художник не оставил ясного ответа,- лукаво улыбается экскурсовод. 

- Ладно, допустим творческие искания. А на соседнем камне что полагается видеть? 

- Вот. Тамга. 

 Тут сомнений нет: на хун-чоло выбиты линии, образующие приметный знак. Я видел тамгу на оленях в тундре Таймыра. Хозяин оставлял раскаленным железом никакими дождями не смываемый автограф на животных своего стада. Быть может, на камне - тамга древнего рода? 

 Предки бурят и якутов были скотоводами, занимались и земледелием, даже орошали небольшие поля. Вообще они уже многое умели: знали гончарное дело, плавили железо, кузнецы изготовляли из него серпы, наконечники стрел. Курыканы оставили потомству картинные галереи на скалах возле своих городищ и поселений. Изображали, например, облавную охоту. Это уже целый сюжет, где и скачущие всадники, и убегающие от них животные. С удивлением видишь конных знаменосцев, возможно, вождей. 

 Сложно переплетались исторические судьбы народов! Монголоязычные племена, появившиеся в Забайкалье к началу 11 века, несомненно повлияли на формирование бурятской народности. Монгольские хроники упоминают предков древних бурят в числе покоренных Чингисханом племен. А к началу 17 века в Прибайкалье уже распространился бурятский язык, основу которого составили местные говоры, главным образом монгольские. 

 Комплекс у хребта Улан-Бургасы не столько археологический, исторический, сколько этнографический. Этнография - производное от греческих слов, означающих «племя» и «описание, изучение». Этнография изучает быт и культурные особенности народов, их происхождение, расселение, взаимоотношения. 

 Луг, где стоит видимая издалека церковь, как бы отделяет древний мир от того, который еще держится в памяти сегодняшних стариков. Вовсе не просто было собирать отовсюду то, чем интересна сегодня долина. Спросите-ка этнографа Семена Романовича Хомосова хотя бы о том, как перевозили вот эту единственную на все Забайкалье старообрядческую церковь. 

 Стояла она в селе Никольском. Рубленная хорошими мастерами, сохранилась отлично. Но когда пришло время разбирать сруб, размечать бревна для переноса, случилось непредвиденное: в одну ночь исчезла половина икон. 

 Кто взял? Зачем? А старики растащили по домам! Оказывается, пошел слушок: храм божий хотят пустить на дрова, дерево-то сухое, выстоявшееся. 

 Посоветовались этнографы и решили пока никаких мер не принимать, никому не жаловаться. 

 Церковь собрали по бревнышку. И вот тогда отправили в Никольское- а это не ближний свет - автобусы. Пригласили всех желающих посмотреть, как храм выглядит на новом месте. 

- Ну, решилось человек сорок,- вспоминает Семен Романович.- Бородачи в длинных рубахах и старухи. Угрюмые такие. Расселись, молчат. Да. Приехали к нам. Смотрят - храм, вот он, целехонек. Зашли внутрь. А в иконостасе тут да там дыры вместо икон. Замечаю, переглядываются мои старики. Но ничего не говорят. А потом стали мы получать иконы. Сейчас всего семи штук не досчитываемся. Нам говорили, у кого они. У древних стариков. Завещаны семейскими нашему храму. 

 Семейские? Странное слово, верно? Не семейные, а именно семейские. Так стали называть старообрядцев, приверженцев старой веры, сосланных с семьями по распоряжению Екатерины 11 в Забайкалье. С одной стороны, очищали святую Русь от раскольников, а с другой - государственные интересы требовали, чтобы сибирская земля давала больше хлеба, кормила бы служилых людей. Староверы же недаром слыли мужиками хозяйственными, работящими. 

 Помните у Некрасова в стихотворении «Дедушка» рассказ вернувшегося из Сибири декабриста? 

 Сослали горсточку русских людей «в страшную глушь за раскол». Начальство забыло о них, не мешало жить, как они хотят. Чиновники, появившиеся через год, увидели процветающую деревню с сараями, кузницей, амбарами, собравшую хлеб с прежде бесплодной земли. 

Так постепенно в полвека 
Вырос огромный посад - 
Воля и труд человека 
Дивные дивы творят! 
«Где ж та деревня?» - «Далеко, 
Имя ей «Тарбагатай», 
Страшная глушь, за Байкалом...


 Что же, посмотрим село семейских, перенесенное к хребту Улан-Бургасы. Пройдем по улице. Видно, что жили здесь «справно». Однако идиллическая картина, нарисованная поэтом, не совсем точна. Дома и дворы разные, есть богатые, есть победнее. 

 У всех семейских был общий бытовой уклад. Я нигде не видел таких расписных ставен. По всей Сибири да и в России - резные наличники. А здесь на распахнутых ставнях нарисованы яркие диковинные цветы, ствол дерева - уж не древа ли жизни? И внутри - роспись. Громадная русская печь не только побелена, но снизу, над полом, изукрашена все теми же броскими неведомыми цветами, или, как принято говорить, растительным орнаментом. И над окнами внутри дома та же роспись. 

 Мне приходилось бывать в знаменитом Скансене, музее под открытым небом в Стокгольме. Там в домах минувших столетий чувствуешь атмосферу быта, видишь, какой посудой люди пользовались, как ткали, как пекли хлеб. И в селе семейских под Улан-Удэ все так, будто хозяева отлучились куда-то ненадолго, захватив с собой и малых детей. («Дома одни лишь ребята, да здоровенные псы...» - писал Некрасов.) Почти все вещи подлинные. Почему зеркало тусклое? Присмотришься: в нем вместо стекла слюда. Сколько, наверное, искали такое по деревням. 

 Отдельная комната предназначалась для всяческих праздников и для приема родни женихов и невест. В этой горнице и посуда особая, гостевая. Ту, которой пользовались хозяева, никто не должен был осквернить своим прикосновением, «испоганить». 

 Этот обычай я узнал еще в старообрядческих селах на Дальнем Востоке, где даже колодезную воду разрешали зачерпнуть особым ковшом, к какому не притрагивались сами. 

 Семейские очень заботились о чистоте жилища. Все покрашено, выскоблено. В еде были умерены. Не курили, не употребляли чай. Не пили водку - может, это тоже помогало жить в достатке? 

 Почему я столько написал о семейских? Да хотя бы потому, что они особенно хорошо относились к сосланным на поселение декабристам. Декабристы же, как и Некрасов, видели главную причину процветания их сел в том, что «жители управляются сами собой, сами открыли сбыт своим произведениям и будут блаженствовать, пока люди бестолковые не станут вмешиваться в их дела...» 

 И еще хотелось мне напомнить, что судьбы русских сибиряков складывались по-разному. При формировании сибирского характера сталкивались сложные, нередко противоречивые черты. 

 У забайкальских казаков своя история. Та же Екатерина II, напуганная Пугачевым, сослала в Сибирь сочувствовавшую ему вольницу. Часть попала на каторгу, часть основала станицы. Со временем казаков простили и приспособили к государственной службе. 

 Казачья станица - за улицей старообрядческого села. На видном месте - усадьба атамана. Такие дома найдешь и сегодня в стороне от главных улиц Улан-Удэ. А поодаль - строение, известное только по рисункам: этапная тюрьма. Похожа на сарай. Окон в помещении для каторжан, которых гнали по тракту, нет. 

 Сопровождать и охранять ссыльных поручалось казакам. 

 Два дома перевезены из старого Верхнеудинска. Один принадлежал почтмейстеру. В домах - история города со времен острога. Гравюры, старинные фотографии. И герб с пояснением: «На золотом поле Меркуриев жезл и рог изобилия в знак того, что в сем городе производится знатный торг...» 

 За городской поляной в тени сосен - конические чумы, накрытые корой и шкурами: становище эвенков. Мне здесь все знакомо, все понятно. Сколько раз бывал в тридцатых годах в Эвенкийском округе на Нижней Тунгуске! Своеобразная таежная культура эвенков примерно одинакова в местах, отдаленных друг от друга тысячами километров. Лабаз на высоких столбах, недоступный для зверя, куда поднимаешься по бревну с засечками, опорой для ног. Охотничье снаряжение, торбаса для вьючных оленей, разные хитроумные ловушки, легкая, выдолбленная из ствола лодочка, которую можно далеко нести на плече. А вот, говорят мне, приходили сюда ребята из современного эвенкийского поселка, тыкали пальцами в одно, другое, третье: «Это что? Это для чего?» 

 Теперь предстоит прогулка по коренной Бурятии. Кроме Бурятской автономной республики есть еще Агинский бурятский округ в Читинской области и Усть-Ордынский в Иркутской. Быт бурят, живущих западнее Байкала, имеет некоторые особенности. 

 Юрта, в каких жили прежде западные бурят'ы, похожа на избу, только в ней не четыре угла, а шесть или восемь. В'потолке отверстие для дыма, идущего от очага, над которым на трехногом железном тагане подвешивался котел для варки мяса. 

 Забайкальские буряты, прирожденные скотоводы, предпочитали войлочные юрты. Такая юрта вовсе не балаган или шалаш. Это достаточно удобное и просторное жилище. Разобрать его можно за пятнадцать минут, собрать - за сорок. Иной неопытный турист с палаткой немногим меньше возится. Войлок юрты хранит тепло, не пропускает воду. А утварь! Седла - настоящие произведения искусства! 

- В Париж возили,- говорит Хомосов.- Пятьсот предметов было на выставке. Старинное серебро, золото. Прежде богача не спрашивали, сколько у него скота. Смотрели, какие украшения у жены. Если ожерелье из золотых монет - значит, за тысячу голов. 

 В хорошем деле всегда найдешь добровольных помощников. Юрты западных бурят, навесы, амбары привезены из Иркутской области. Перевозка копейки не стоила. Помогли бамовцы. Они по тракту грузы возят, иногда машины идут порожняком. Раз, говорят, полезное дело затеяно, как не помочь. Ну и привезли. 

 Мальчишки и девчонки, которых не очень интересуют ведра из бересты, долбленые блюда или прадедовские футляры для хранения домашних божков, устремляются в живой уголок. Где еще увидишь занесенного в Красную книгу кота-манула, самого маленького, но весьма задиристого представителя семейства диких кошек, возглавляемого тигром, барсом, рысью? Животное весьма редкое. 

 За изгородью - монгольские яки с длиннющей, до земли, шерстью, заменяющей подстилку спящему на снегу животному. О том, что в живом уголке прижились медведи, северные олени, степные и горные хищные птицы, уже не говорю. 

 За пять или шесть часов я как бы прошел по некоторым тропам Бурятии, прикоснулся и к ее прошлому. Возвращаясь в город, думал о хороших людях, бережно хранящих для потомков память о предках.



Категория: Наша Сибирь | (03.08.2015)
Просмотров: 969 | Рейтинг: 0.0/0


Поиск по сайту
Форма входа

Copyright MyCorp © 2024