Меню сайта
Категории раздела
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Главная » Статьи » Наша Сибирь

Нет места глуше...
 Дорога в Шушенское - та самая, по которой ехал на подводе ссыльный Ульянов. Та самая в том смысле, что сохранили ее общее направление, скрыв глубокие колеи и ухабы под асфальтом современного шоссе. 

 На Думной горе, откуда видно далеко окрест, дорожный столб: «До Санкт-Петербурга 5924 версты». До города, откуда царские жандармы вырвали Ленина из самой гущи революционной борьбы. Какие чувства испытал Владимир Ильич при взгляде на этот верстовой столб во глубине Сибири? 

 Отсюда, от Думной горы, до Шушенского уже рукой подать. 

 Теперь у него облик хорошо распланированного небольшого города. Речной вокзал, гостиница, школа искусств, Дом торговли, кинотеатр, магазины, учреждения, большие удобные автобусы. 

 Затем идешь туда, где остановлено время. В мемориальной зоне Шушенского календари и в грядущих столетиях будут неизменно показывать конец прошлого века.

 Три десятка усадеб старого сибирского села стоят вдоль улиц. Некоторые остались на своих местах с прошлого века. Другие с величайшей тщательностью собраны по бревнышку, по кирпичику, воссозданы по деталям, сохраненным не столько временем, сколько человеческой памятью, старой фотографией, случайной строкой письма. Над этим трудились этнографы, историки, плотники, резчики, шорники, краеведы, пионеры. Расспрашивали, искали, мастерили. 

 Нашлись подлинные предметы крестьянского быта прошлого века. Удалось обнаружить дома, амбары, сараи, простоявшие добрую сотню лет и почти не отличавшиеся от тех, мимо которых каждый день ходил ссыльный Владимир Ульянов. 

 Три десятка усадеб старого Шушенского, типичная сибирская деревня. Такая, какой она предстает по письмам Владимира Ильича, по воспоминаниям Надежды Константиновны. Такая, какой ее характеризуют переписка волостного правления, губернская статистика, податные ведомости, заметки старожилов, переписка ссыльных. 

 В этой деревне даже внешне виден водораздел, упрямо не замечаемый народниками, с которыми молодой Ульянов вел упорные идейные сражения. 

 Забудем учебник истории, просто присмотримся к старому Шушенскому. 

 Сибирское село? Нет, два села. 

 В одном - двухэтажный домина купца третьей гильдии, с флигелем, с надворными добротнейшими постройками; неподалеку усадьба сельского богатея, не приезжего, местного, «выбившегося в люди» на горбу своих же односельчан, хотя и не помещика, но числом батраков, количеством скота, хлеба куда превосходящего иных пензенских или калужских мелкопоместных дворян. 

 И на тех же улицах второе Шушенское: придавленные, осевшие в землю избенки деревенской «голытьбы», крестьян-бедняков, ремесленного люда, крестьян, промышлявших охотой или рыбной ловлей. Можно зайти в дома, потолкаться во дворах, заросших травой, посмотреть бороны и сохи, тарантасы с плетеным коробом. Можно присесть на толстое бревно - лавок на улицах не ставили, а на бревнах любили судачить, дымя самосадом. 

 Куда нельзя зайти из-за тесноты, можно все рассмотреть в окна. Увидеть, например, грязную люльку, над которой вместо игрушки качается надутый бычий пузырь. 

 Можно посетить заведение кабатчика. Вот патент на торговлю, прикрепленный к стене,- все по закону, вот несгораемый ящичек, куда складывались медь, серебро, ассигнации. На раскрашенной картинке боярышня в кокошнике предлагает гостю бутылку «Российской горькой водки товарищества Синюшина, Смородинова и К°». 

 У волостного правления - керосиновые фонари, а внутри кресла с высокими спинками, зеленое сукно на столе. Рядом кутузка и острог. Этот уголок - олицетворение власти, в первую очередь власти денег. 

 Два Шушенских. Ожившая иллюстрация к ленинскому «Развитию капитализма в России». Село, в котором действовали законы самой беспощадной эксплуатации и, по выражению Надежды Константиновны, «как каторжные работали сибирские батраки, отсыпаясь только по праздникам».

 В этом селе - дома-музеи, где жил человек, жаднющими глазами вглядывавшийся в жизнь и неустанно думавший, как ее переустроить. 

 Человек, который создал партию, сумевшую в числе прочих великих дел сдвинуть с места колоссальную Сибирь, придать ускорение ее развитию, превратить в край, о котором узнал весь мир. 

 Прежде говаривали: «Нет места глуше Шуши, дальше Шуши - Саяны, дальше Саян - край света». 

 Дальше Шуши - Саяно-Шушенская ГЭС, за Саянами - Тувинская автономная республика. Шушенское и величайшая гидростанция мира связаны единым познавательным маршрутом, знакомым сотням тысяч людей. 

 Весной в Саянах буйно цветет багульник. 

 Еще дуют холодные ветры, не тронут снег по высотам белогорий, а скалы - в розовом цвету. Веточки багульника на окнах общежитий, в стеклянных вазочках по столам, где ребята в рабочей робе торопливо расправляются с обедом. 

 Весна на строящейся гидростанции - пора тревог. Ждут паводка, готовятся к неожиданностям. Решается сложное уравнение, где наращивание высоты плотины, необходимость создания запаса воды в водохранилище, монтаж очередных агрегатов и многое другое образует цепочку взаимосвязей. 

 Хотя гидростанция еще далеко не была достроена, воды паводков удавалось вполне благополучно пропускать через ее сооружения. Кроме паводка 1979 года. 

 Ему предшествовал праздник, который в истории каждой гидростанции бывает единожды. Незадолго до Нового года под шатер-кровлю машинного зала набились взволнованные люди. Из динамика раздался голос: 

- Включить первый агрегат в Единую электроэнергетическую систему Советского Союза! 

 Дежурный инженер, женщина в светлой кофте с праздничным бантом, подошла к пульту, и белая крестовина, которой для наглядности оснастили гидроагрегат, дрогнула, сделала оборот, другой, третий... Люди обнимались, кричали «ура». 

 Первый агрегат, первые тысячи киловатт-часов энергии в счет будущих десятков миллиардов! 

 Пришла весна, на скалах вот так же цвел багульник. Паводок ожидался поздний, прогнозы не раз подтверждали это. Неожиданно - теплынь, дожди. Вода пошла на прибыль с устрашающей быстротой. Из зон повышенной опасности срочно вывели рабочих и машины. Наращивали преграды всюду, где было можно. Шли в дело массивные железобетонные балки. Люди работали, связавшись веревками: если вода свалит с ног одного, другие удержат. 

 С бетонной эстакады смыло самосвал. Закачавшись, рухнул в пучину кран. 

 Наконец опасность нависла и над котлованом. Туда прорвались первые струи. Вода появилась на полу машинного зала. Начали спешно спасать, демонтировать первый агрегат, пуск которого полгода назад так взволнованно, так радостно праздновали. 

 Я не был в те дни в Саянах. Дикое неистовство потока, над которым, как над Ниагарой, висело облако водяного «дыма», мельчайших брызг, 
видел позднее только на экране. Операторы не оплошали, сняли все в назидание потомкам. Сняли в подтверждение поговорки бывалых гидростроителей: «С водой, как с огнем». 

 В то тревожное лето на Саяно-Шушенской ГЭС работал мой сын Никита, начинающий журналист. Работал плотником-бетонщиком, чтобы по-настоящему почувствовать стройку прежде, чем писать о ней. Из его рассказов я знаю, как подавленность строителей - ведь паводок отбросил их далеко назад, погубил многое из того, над чем они трудились годы,- сменилась злым упорством. 

 И хотя ребята героически и самоотверженно действовали в то время, когда хлынул страшный вал, хотя не раз рисковали жизнью, самое трудное для них началось потом, когда паводок обуздали. Надо было все скрести, чистить, сушить, перебирать, перетирать. И уже не было ощущения душевного подъема, накала опасной борьбы, а были грязь и беспорядок, ежедневный будничный труд, тяжелый и неблагодарный. 

 Затопленный первый агрегат осенью, под листопад, пустили вновь. Затем - второй. Точно к сроку. Несмотря на паводок, вопреки паводку - в срок! Затем третий, четвертый, пятый, шестой... 

 Сколько раз я бывал в диком прекрасном каньоне Саян! В начале тридцатых годов, когда на месте нынешнего Саяногорска тянулось вдоль излучины сельцо Означенное. Тридцать лет спустя, когда плотина еще не поднималась над защитным валом котлована. Разумеется, и в волнующие дни осени 1975 года перед перекрытием Енисея, затем перед пуском первого агрегата. 

 Перекрытие... Стройка наполняла грохотом, гулом, шипением сжатого воздуха весь узкий каньон: акустика, как в зале консерватории. На высотах, еле различимых снизу, виднелась белая отметка, туда, за птичий полет, должна была подняться плотина. А по левобережным скалам крупными буквами, видимыми отовсюду,- «Мечте Ильича сбыться!» 

 Над каньоном взметнулись желтые сигнальные ракеты. Разлетелись концы алой ленты, открыв дорогу самосвалам к краю каменной перемычки, которой строители стиснули реку. Глыбы ухали в осеннюю воду. Перекрытие Енисея закончилось за 3 часа 30 минут. 

 Потом был пуск первого агрегата, тревожное лето, потекли будничные трудовые годы... И вот я снова здесь, в каньоне. 

 Честно говоря, дела тут в свое время подзатянулись. Братскую ГЭС, например, удалось построить гораздо быстрее, 

 Но теперь все ближе финишная прямая. Плотина поднялась почти на полную высоту. Есть места, где уже не «почти», где взята вся высота: 245 метров. Ленинградский Металлический завод досрочно изготовил рабочие колеса последних агрегатов. По морям и Енисею они доставлены сюда, к месту монтажа. Один за другим их вводят в строй. 

 Двенадцатую пятилетку энергетический исполин начнет выходом на заданную мощность - 6 миллионов 400 тысяч киловатт. 

 У него есть спутница и помощница - Майнская ГЭС. Невысока ее плотина, сравнительно невелика мощность. Но без «малышки» гигант не мог бы по-настоящему расправить плечи. 

 Ведь в часы полной нагрузки Саяно-Шушенская пропускает через турбины столько воды, что ниже гидростанции ее уровень сразу поднимается, как при наводнении. Вот этот-то поток и перехватывает плотина Майнской ГЭС, сдерживает его в своем водохранилище, чтобы затем через гидроагрегаты равномерно, постепенно выпускать воду в русло реки. Так удается избегать резких колебаний уровня, весьма неблагоприятных для приречных селений, судоходства, для жизни зеленой поймы. 

 А гребень плотины «малышки» - мост шоссе, соединяющего Шушенское с промышленным левобережьем возле величайшей гидростанции. 

 Море Саяно-Шушенской ГЭС вошло в каньон выше плотины. Там бушевал злой енисейский душегуб - Большой порог, над ревущей стремниной которого поставили темный крест в память о трагедиях и жертвах. И сгинул, утонул, навек умолк Большой! По водной глади идут над ним суда к Шагонару, новому городу-порту Тувы: еще одна дорога в дополнение к высокогорным трактам республики.



Категория: Наша Сибирь | (01.08.2015)
Просмотров: 1058 | Рейтинг: 0.0/0


Поиск по сайту
Форма входа

Copyright MyCorp © 2024