Проскочили мост через Селенгу, катим от Улан-Удэ на юг, к границе с Монголией. У отличной дороги - опытные поля Бурятского филиала Академии сельскохозяйственных наук, тут же выставка экспериментальных домов для села. Модели, можно сказать, в натуральную величину, на любой вкус, на разные семьи - от довольно прихотливых коттеджей до простых, удобных жилищ. Можно заказать, купить. Стоят недешево, но народ в здешних местах на заработки не жалуется.
От шоссе - развилки к новостройкам, к разработкам апатитового сырья, к угольным разрезам. Далеко на горизонте в чистейшем воздухе - легкая замутненность: там Гусиноозерская ГРЭС. Пересекаем железную дорогу, торопясь проскочить перед видимым вдалеке составом. Это главная магистраль, связывающая страны-соседки и их столицы, тут проходит поезд Москва - Улан-Батор.
Придорожные села нарядны и веселы. Лиственница, вечное дерево, не дает покривиться, обветшать домам, срубленным еще прадедами. Палисадники под окнами обычны для сибирских сел. Но здесь они большие, аккуратные, штакетник побелен. Наличники, ставни - все покрашено. И какая яркая синяя краска! С белыми палисадниками очень славно!
На табуретах перед воротами большие глиняные крынки. Оказывается, молоко. Выставлено на продажу, славится жирностью и вкусом. Проезжие берут на простоквашу. Говорят, от ложки выемка остается, вот до чего густая!
Поднимаемся на перевал. В дымке котловины спокойной голубизной разлито Гусиное озеро, к нему полого сбегают склоны холмов. Гусиноозерск, город горняков и металлургов, светел, современен, но таких по Сибири много, и долго мы здесь не задерживаемся.
Вот и нужный нам поворот в сторону от главной дороги.
Пустынное место на берегу Селенги. Лощина, полуокруженная или, может, защищенная невысокими сопками с вялой травой и обнажениями камней. Тишина. Только трещат кузнечики, да где-то далеко на реке стучит мотор.
Черные надгробия.
«Здесь похоронен Николай Александрович Бестужев».
«Здесь погребен Константин Петрович Торсон».
Оба умерли в Селенгинске. Торсон в 1851 году, Бестужев в 1855-м.
Два имени славнейших...
Я бывал у многих мест последнего упокоения декабристов. Но именно здесь испытал какую-то пронзительную, щемящую грусть. Пустынность ли самого места, одиночество могил были тому причиной?
Прежде рядом была незначительная бурятская деревня. Торсон первым поселился здесь. После каторги он временами впадал в мрачное оцепенение, кроме того, его сильно мучил ревматизм. Братья Бестужевы двумя годами позднее перебрались сюда же, в Нижнюю деревню, в эту вот Посадскую долину, чтобы быть ближе к другу, ободрять, поддерживать его.
Селение с годами исчезло. Люди тянулись отсюда в Селенгинск, который был перенесен из-за наводнений на другое место и стал Новоселенгинском.
Но если побродить вокруг, выйти к берегу Селенги, пройти к сопкам, то всюду наткнешься на битый кирпич, оставшийся от разломанных, разбросанных печей. Там, где стояло жилье, долгие годы гуще растет крапива - это давняя примета.
Краеведы занимались здесь поисками и раскопками. Обнаружили черепки блюда хорошей работы, остатки кожи, самодельные гвозди, чугунную посуду, еще кое-какую мелочь. Бестужевы затевали на кустарной шерстобитне обработку шерсти, и в обрыве у Селенги потом удавалось находить ее свалявшиеся куски. Пошел туда и я, искал, но не был удачлив.
Николай и Михаил Бестужевы для Сибири, для Бурятии сделали так много, что благодарная память о них не только не угасает, не тускнеет, но, напротив, усиливается от поколения к поколению.
А Константин Петрович Торсон?
Не с Сенатской площади началась его известность.
Это был талантливый моряк. Можно быть моряком отважным, опытным, умелым. Все эти качества были у Константина Торсона, а кроме того, постоянно владели им мысли о переустройстве, усовершенствовании русского флота. Даже косные чиновники морского ведомства признавали их ценность. По распоряжению Александра 1 молодому офицеру дали для испытания новшеств только что построенный корабль.
Он был храбрецом, Константин Торсон. В войну с Наполеоном, под Либавой, раненный в ногу, вывел попавший в засаду катер, заменив сраженного пулей рулевого. За этот подвиг получил орден, первую боевую награду среди моряков Балтики в Отечественную войну 1812 года.
А потом была знаменитая экспедиция кораблей «Восток» и «Мирный» в поисках таинственного Южного материка. Пять раз пересекла экспедиция Южный полярный круг.
...И вот в кают-компании изрядно потрепанного волнами и льдами «Востока» собрались молодые, полные сил, полные надежд, чтобы встретить Новый, 1821 год.
Что ждет их?
Всего через несколько дней - великое открытие: они первыми увидят берега Антарктиды, шестого материка земного шара.
Дальше их судьбы разойдутся. Командиры «Востока» и «Мирного», Фаддей Беллинсгаузен и Михаил Лазарев, станут адмиралами. Еще двое лейтенантов, участвовавших в экспедиции, удостоятся той же чести. Астроном экспедиции Иван Симонов станет членом Российской Академии наук. Слава, почести, награды ждут тех, кто встречает Новый год в кают-компании «Востока».
Но тот, кого товарищи знали как человека идеальной честности, о ком говорили как о рыцаре без страха и упрека, тот, кто немало способствовал успеху экспедиции, узнает кандальное железо. В его бумагах жандармы найдут заметки о будущей конституции, о выборной палате, которая, «не изменяясь по воле богачей наемными голосами, не вместит и не потерпит в сонме своем невежд и тогда только будет твердым оплотом против деспотизма и своевольства». Приговор будет гласить: бывшему морскому офицеру Торсону положить голову на плаху, а потом сослать на каторжные работы.
На каторге, в тюрьме, он, таясь от надзирателей, продолжал разрабатывать проекты усовершенствования флота. Не спал ночами, сделался раздражительным, подозрительным, сторонился даже товарищей. Лишь с младшим из Бестужевых, Николаем, поддерживал дружбу, зародившуюся еще в морском корпусе, где они обитали в одной комнате, а потом служили на одном фрегате.
...По склону сопки скатываются серые комочки овец. Должно быть, на водопой к Селенге. Река здесь ласковая, зеленые острова делят русло на протоки. Далеко за рекой одинокая церковь, где когда-то начинался Селенгинск.
Солнце в зените. Острые, жесткие листья ирисов, напоминающих мексиканские агавы, шуршат на ветру. Суслики перебегают в траве. Бледно-лиловые сибирские ромашки и желтые полевые маки растут по влажным лощинкам. Сорвать, положить к надгробьям? Нет, рука не поднимается. Пусть цветут, скрашивая это печальное место.
Шоссе приводит на главную улицу Новоселенгинска. Небольшой городок, гостиница, разумеется, туристы. Новоселенгинск, хоть и с опозданием, собрал все, что дорого нашей памяти, в двухэтажный особняк с четырьмя колоннами, с балюстрадой балконов. Вид у него необычный, есть в нем что-то от санктпетербургского дворцового стиля.
Он построен по проекту Николая Бестужева.
Среди декабристов было немало людей ярких, одаренных. Но в Николае Бестужеве Россия, может быть, потеряла человека гениального. Кажется, он умел все.
Написаны исследования о Николае Бестужеве - художнике. Вот что говорится в книге Ильи Зильберштейна, многие годы посвятившего поискам работ декабриста: «Среди поистине необычайных дел, осуществленных Бестужевым на каторге, было одно, подобное которому вряд ли предпринималось в подобной обстановке. Мы говорим о портретной галерее участников декабрьского восстания, которую Бестужев задумал в тюрьме».
Художник начал осуществлять свой замысел в «каторжной норе», где за каждым шагом «государственных преступников» следили бдительные стражи. Наброски первых портретов делали руки, натруженные непосильной работой. За двенадцать лет каторги Николай Бестужев запечатлел для будущих поколений своих товарищей и жен декабристов, последовавших за мужьями «во глубину сибирских руд».
Он оставил после себя также зарисовки сибиряков, тюремных камер, Петровского Завода, декабристов за работой, улиц и окрестностей города Читы, бурятских деревень... Можно сказать, что в работах Николая Бестужева представлены типы, характеры важного периода жизни Сибири.
Из пяти братьев Бестужевых литературный талант признавали прежде всего у Александра, писавшего под псевдонимом «Марлинский». Однако Николай Бестужев также был известен как автор не только романтических повестей, но и путевых очерков, в частности «Записок о Голландии 1815 года», наконец, работ, посвященных русскому флоту, службу на котором он начал в юности. Сестра вспоминала, что перед сочинением «Записок» Бестужев почти всю Голландию «для удовлетворения своего любопытства исходил пешком».
В Сибири он написал статью «Гусиное озеро». Без подписи автора «Вестник естественных наук» напечатал ее в 1854 году.
«Я предпринял сделать обход пешком вокруг озера,- сообщает автор,- потому что с южной его стороны я выходил везде, а по северную сторону не только я, но и никто, кроме живущих там бурят, не бывал».
Пешком по Голландии, пешком по бурятским холмам и долинам... Пешком, чтобы лучше увидеть, больше понять. Ведь в статье - не только о берегах озера и колебаниях его уровня. Там описание жизни и быта бурят, их одежды, хозяйства, верований, развлечений. Переведены с бурятского языка сказки и песни. Острым взглядом распознаны причины нищеты, отсталости бурят, умственные способности которых «идут наравне со всеми лучшими племенами человеческого рода». Эти причины - притеснения со стороны бурятских же старшин, жадность, своекорыстие буддийских монахов и священнослужителей - лам. «Ламское сословие есть язва бурятского племени» - вот вывод декабриста.
Итак, художник, исследователь. А еще - агроном, физик, механик...
Николай Бестужев создал простейший прибор для отметки подземных толчков, столь частых в Забайкалье. Это тяжелый маятник с иглой, которая при землетрясениях прочерчивала след на слое тончайшего разровненного песка. Сохранилась часть сработанных им часов, механизма все же сложного, тонкого, требующего особенной тщательности отделки. Он изобретал дешевые, простые хронометры для моряков и надежные ружейные курки.
Ремеслами больше занимался Михаил Бестужев. К братьям приезжали и посуду лудить, и токарному делу учиться, и овечью шерсть обрабатывать. Дворянин, морской офицер, пусть разжалованный, Николай Бестужев, да и вся семья Бестужевых были лишены чванливого высокомерия. Николай Александрович с похвалой отзывался о своих помощниках - бурятах, об их добросовестности, сметливости, трудолюбии. «Бурят и плотник, и кузнец, и работник у нас, и пахарь, и косец. Без них было бы здесь плохо»,- пишет он.
О Николае Бестужеве говорят как об одном из первых исследователей Бурятии. Но исследования - специальная цель, экспедиции, планомерное изучение. А Бестужев просто жил среди бурят. У него было прозвище Улан-Наран. В переводе с бурятского, в котором много образных сравнений,- Красное Солнце.
Михаил Бестужев пережил своих близких. «Нас было пять братьев, и все пятеро погибли в водовороте 14 декабря»,- писал он. Двое умерли после ссылки на Кавказ, Александр Бестужев-Марлинский погиб в бою под Адлером. Николай схватил смертельную простуду при переправе через Байкал, когда в зимнюю стужу уступил место в повозке семье бедного чиновника, а сам примостился рядом с ямщиком. Михаил после сорока лет Сибири вернулся в Москву. Он скончался в 1871 году. Последний из большого рода Бестужевых. К тому времени не осталось в живых ни его детей, ни братьев, ни сестер.
